Невозможность финала
«Санта-Барбара», рязанская версия
Мыльная опера, у которой нет начала (советским людям ведь так и не показали начало «Санта-Барбары») и не может быть конца,— идеальный учебник смирения, с максимальной наглядностью напоминающий зрителю, что он — только щепка в потоке, который течет ниоткуда и впадет в никуда. И это, возможно, даже неплохо.
Штат Калифорния, берег Тихого океана, виллы престарелых миллионеров, под 90 тысяч жителей. Основали в конце XVIII века монахи-францисканцы, назвали в честь святой Варвары. Думаю, что из жителей поселка в Рязанской области, где я впервые услышал название этого американского городка, никто и никогда туда не добирался.
Кстати, не исключено, что главным в поселке путешественником был мой дед, Иван Федорович Давыдов. Он добрался аж до Вены, откуда в 1944-м его эвакуировали с осколком в легком. Сначала — в госпиталь в Горьком вывезли, а потом и домой отпустили. Осколок извлечь не смогли, он дедушку, наверное, и добил. Но без спешки, через 30 лет. Или алкоголь его все-таки добил. Или папиросы со вкусом ядерных отходов. Это у Кристофера Бакли в модном некогда романе «Здесь курят» лоббист крупной табачной корпорации из Штатов шутил: в Восточной, мол, Европе, любят такие сигареты, которые на вкус не отличишь от ядерных отходов. Перспективный рынок!
С дедушкой я на земле разминулся, а вот бабушку, строгую его супругу Александру Егоровну, знал и любил, потому что как же иначе. Масштабная была женщина, иногда — грозная (троих подняла детей и оставалась до последнего главой мощного матриархального клана). Подозреваю, что она, в отличие от деда, вообще никуда из родного поселка не выезжала. Но именно благодаря ей я и узнал, что есть в штате Калифорния город Санта-Барбара, где проживает человек, которого зовут Си Си Кэпвелл.
Или не проживает, а пребывает в перманентной коме. Тут вопрос непростой. Кто-то там в перманентной коме определенно пребывал, но точно ли Си Си — сказать не могу. Я просто из всех персонажей только Си Си и запомнил.
У человека, живущего в маленьком поселке, всегда очень много дел. Особенно если этот человек — женщина. Дом, огород, кухня, куры, дети, внуки и другие животные. У бабушки, конечно, тоже было очень много дел. Но как только телевизор выдавал призывную мелодию «та-та-та-та, та-та-татата!», дела ставились на паузу. Она замирала перед экраном и погружалась в жизнь заокеанских богачей.
«Келли решает вернуться к Роберту. Но Роберта похищают его брат-близнец Куинн Армитэдж и его любовница Дебра Лондон, чье настоящее имя — Флэйм Бофорт. Куинн занимает место Роберта и скоро влюбляется в Келли. Крэйг убеждает Иден проследить за Флэйм, и она едет вслед за Флэйм в Луизиану, куда та едет якобы хоронить своего родственника. Роберту удается сбежать, но в болотах его жалит змея. Иден находит его на болотах и везет в больницу. Там близнецов снова меняют, и Роберт в лихорадке оказывается у человека Бофортов. Иден просит приехать Келли. Сестры снова ссорятся».
Я честно пробовал проникнуться ее интересами. Усаживался рядом, пытался погрузиться в приключения Роберта, Си Си и Крэйга. Ничего не получалось. Я даже понять не сумел тогда, как это можно смотреть и зачем такое показывать. Юность ведь вообще жестока, юность думает, что она про жизнь понимает все, а что не понимает — то бессмысленно. Так что я свои попытки бросил и просто, застав бабушку у телевизора, спрашивал: «Ну что там Си Си? Очнулся?» Она очень смешно обижалась. Потому что в перманентной коме пребывал, кажется, все-таки не Си Си. Мейсон, наверное, пребывал в коме. Или даже Ванда Дехесус. Или.
Снимать «Санта-Барбару» начали в 1984-м. Эти четыре цифры почему-то провоцируют пишущих на обязательные рассуждения о кошмарной сущности тоталитарного государства, но я, с вашего позволения, воздержусь. Маленькое, ограниченное пределами одноэтажного домика государство, где царила моя бабушка, вовсе ведь не было тоталитарным. В России первую серию показали в январе 1992-го. Можно сказать, что Россия и началась вместе с «Санта-Барбарой». Что Россия началась с «Санта-Барбары».
Хотя тоже — как первую? Не первую, а двести семнадцатую. Именно с 217-й и начали. Советские люди (все еще советские тогда, хотя и теперь тоже), не избалованные телеразнообразием, приняли это как должное. Лучше, чем ничего.
Хотя, возможно, все-таки причина в другом. Это закон жанра, и он же — закон жизни. Дело не только в том — или вовсе не в том,— что мыльная опера позволяет глянуть в чужую длящуюся жизнь. Дело, пожалуй, в том, что любое мыло — вне зависимости от сюжета, от того, где, когда и с кем происходят телевизионные приключения,— повторяет, собственно, нашу настоящую жизнь. Не повествованием, но структурой, а это важнее. Тебе кажется, что все началось с тебя, но на самом деле тебя просто закинули сюда в самый разгар событий. В двести семнадцатую серию или в миллион двадцать пятую. И в силу того, что это не самый высокий жанр, у сценаристов мало сдерживающих факторов. Завтра они развернут историю на 180 градусов, введут новых каких-нибудь героев, а послезавтра съемки остановят, потому что деньги кончились. Или еще почему-нибудь. Персонажам вообще не положено такие вещи знать, нам и не расскажут.
Годы шли, бабушка старела, я рос и не проводил уже целое лето в маленьком поселке, приезжал, если только получалось, на пару недель. А она все сидела, тяжело развалясь, на старом своем диване и ждала, когда Си Си выйдет наконец из комы. Или Дэвид Зебулон. Или Пола Ирвайн. Какая разница? Там героев сотни, и в кому в любой момент мог впасть каждый из них.
Иногда мы с ней разговаривали по душам. На разных, наверное, языках, с трудом пробиваясь через разницу в представлениях о жизни, у каждого по-своему наивных. Это были важные минуты. Теперь вспоминаю и понимаю. Но не исключено, что даже и тогда кое-что понимал. Понимал, например, что наступит однажды такой день, в котором мне придется быть без нее. Время рано приучало к потерям. Прямо напротив бабушкиного дома — кладбище, на кладбище — мой школьный дружок, уехавший покорять большой город и сгинувший в бандитской разборке. Когда заходил к бабушке — и к нему заходил тоже. Тем более что братва эффектный ему возвела монумент. В полный рост мой дружок на куске гранита, в обязательной кожаной куртке. Улыбается.
«Знаешь, Ванька,— сказала мне однажды бабушка Александра Егоровна,— вот я чего боюсь. Я боюсь, что умру и не досмотрю. Не узнаю, чем кончилась „Санта-Барбара“».
Она угадала. Так все и вышло. Впрочем, шансов вообще не было, потому что «Санта-Барбара» ничем не кончилась. Сериал просто бросили снимать задолго до описываемых событий. Еще в 1993-м. А в России последнюю серию показали в 2002-м, когда моей бабушки на этом свете уже не было.
Хотя тоже — как последнюю. В Америке отсняли 2137 серий, здесь остановились на 2040-й.
«Сантана ждет ребенка от Си Си, и Си Си делает ей предложение. Однако когда у нее случается выкидыш, она разрывает помолвку и покидает город. София выходит замуж за Кена Мэтиса, но ему нужны были только ее деньги. У Кена начинается интрижка с Энди Кляйн. Он делает Софию наркоманкой и получает достаточно власти, чтобы управлять „Армонти Индастрис“. Келли и Коннор узнают, что первые две жены Кена умерли при весьма странных обстоятельствах. Кену почти удается убить и Софию, но его вовремя арестовывают. Энди убивает Кена в тюрьме, а затем ее ловит Коннор». Так. Стоп. Похоже в перманентной коме пребывал все-таки не Си Си, иначе как он это все провернул с Сантаной?
Мыло учит смирению. Вокруг поток, и стоит в нем, наверное, пытаться быть пловцом, но вот чего точно не стоит забывать — так это того, что в потоке ты еще и случайная щепка. Упал, плывешь, а чем все кончится… С одной стороны — известно, чем все кончится, с другой — пловец ведь этого не увидит. А щепке — какая разница? Финал невозможен, финала нет, и не исключено, что это хорошая новость.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl