«Корю себя за глупость»
4 истории об отрицании ВИЧ и отказе от прививок
В прошлом эти люди говорили, что ВИЧ и СПИД — выдумка фармкомпаний, лекарства — это яд, а прививки приносят больше вреда, чем болезнь. Теперь они рассказали «Снобу», почему изменили свое мнение
«Мне было настолько страшно признать правду, что я ушла в диссидентство»
Ирина, 30 лет
О том, что у меня ВИЧ, я узнала в 2011 году, когда проходила плановую медкомиссию.
Меня заразил парень, с которым я встречалась в 2009 году. Он знал о своем диагнозе, но меня не предупредил и настаивал на сексе без презерватива. Мне сложно было признать свой диагноз: в моем сознании ВИЧ прочно ассоциировался с проститутками и наркоманами, а я не отношусь ни к тем, ни к другим.
Казалось, что жизнь закончилась. Я была в ужасе: думала, раз у меня ВИЧ, значит и СПИД, а СПИД — это смерть. Мне не хотелось умирать в 23 года. Я решила поискать в интернете информацию про ВИЧ. К сожалению, первое, на что я наткнулась, была группа «ВИЧ, СПИД — величайшая мистификация ХХ века». Я стала запоем читать записи в группе, и это как будто дало мне второе дыхание. В группе писали, что лекарства от ВИЧ — страшный яд, их ни в коем случае нельзя пить.
Я была ВИЧ-диссидентом семь лет: не вставала на учет, не сдавала анализы, распространяла диссидентские идеи, общалась в интернете с единомышленниками. Некоторые из них пропадали из социальных сетей, на страницах других я видела некрологи от скорбящих близких. Меня это очень пугало, но было настолько страшно признать правду, что я продолжала все отрицать. У меня был друг-диссидент, который изменил свои взгляды и пытался образумить меня, но я просто удалила его из друзей и несколько лет с ним не общалась.
Правительство тратит бюджет на запуск шариков в небо и производство футболок с надписями про верность и моральные устои — а это от ВИЧ не защищает
Со временем в моей жизни, не иначе как по божьей воле, стало появляться все больше людей, которые много лет принимают терапию. Я видела, что лекарства не оказывают на них негативного влияния, о котором говорят диссиденты. Я стала потихоньку выбираться из своего кокона отрицания и сходила в группу для ВИЧ-положительных в своем городе. Пришлось по новой принимать свой диагноз. Я много плакала, грустила, но главное, я теперь знала, что ВИЧ не смертелен, если вовремя начать терапию. Я живу с ВИЧ девятый год, у меня очень хорошие анализы.
Диссиденты делятся на две категории: упертые, которые готовы умереть за идею (и в итоге умирают), и сомневающиеся, с которыми еще можно поговорить. Я пыталась образумить троих знакомых диссидентов, но никто из них меня не послушал.
Я считаю, что с ВИЧ-диссидентством надо бороться. Ладно, если бы это были психи-одиночки, но они рожают детей, не принимают терапию, не дают ее своим детям и в итоге заражают их. Помочь могло бы массовое просвещение людей, как ВИЧ-положительных, так и без этого диагноза. ВИЧ может коснуться каждого, а не только людей, живущих на социальном дне. Нужно объяснять, что если ВИЧ-положительный принимает терапию, он не может никого заразить. Нужно сделать качественные лекарства с минимумом побочек доступными для всех. Ну и конечно, закрыть все диссидентские группы, так как в них фактически призывают к суициду. Но пока что наше правительство тратит бюджет на запуск шариков в небо и производство футболок с надписями про верность и моральные устои — а это от ВИЧ не защищает.