Родина-мать, горюй
«Мама, я дома»: как рассказать о ЧВК по-человечески
После премьеры в рамках Венецианского фестиваля «Мама, я дома» Владимира Битокова, минуя широкий прокат, выходит сразу на «Кинопоиске HD» — и, кажется, это самая зрительская работа, вышедшая из недр Кабардино-Балкарской мастерской Александра Сокурова. Возможно, именно на стриминге фильм, в котором острый сюжет сплетается с вечными мотивами русской жизни и смерти, завоюет широкую аудиторию.
Суровая Тоня Копылова (Ксения Раппопорт) всю жизнь провела за баранкой пазика на дорогах Кабардино-Балкарии. Она из тех, кто взрослел в восьмидесятые, выживал в девяностые, разводился в нулевые, терпел в десятые. В начале двадцатых она еще не на пенсии — и хотя уже бабушка, но все еще героиня, способная остановить коня на скаку и выйти из горящего автобуса.
В маленькой квартирке у Тони — дочь с малолетним внуком, у которого задержки в развитии, а где-то далеко в отъезде — сын Женька. Отбыл на заработки в Сирию. Жаль, конечно, что там война, но лучше так, чем спиваться перед экраном компьютера. Нервную рутину взрывает казенная новость в телефонной трубке: под минометным огнем противника ваш сын геройски сложил голову в районе Евфрата. «Родина прощается с лучшим из своих сынов. Ура!» — человек в камуфляже без знаков различия выдает Тоне дежурные дары: фотографию чьей-то могилы в пустыне, корпоративные ордена, а также пять миллионов отступных за подпись о неразглашении гостайны — ведь частных военных компаний в России, как известно, не существует. Но смириться с потерей Тоне трудно: в похоронке датой гибели обозначено 7 марта, а последнее СМС от Жени семья получала девятого.