Рынок свободной любви: как экономика влияет на отношения, а отношения — на экономику
Институт брака и взгляды на любовные отношения в последние годы претерпевают серьезные изменения. Во многом потому, что экономические и социальные причины для поддержания «старых» форм стираются: ни мужчине, ни женщине больше не нужна семья, чтобы выжить. Что теперь представляет собой экономика любви в мире миллениалов, разбирается социолог Полина Аронсон.
Чтобы понять, как сегодня устроены любовные отношения, не нужно посещать курсы пик-апа или подписываться на блоги поп-психологов. Достаточно один раз спуститься в берлинскую подземку. На станции Naturkundemuseum (не пытайтесь прочитать) висит реклама приложения Fiverr, соединяющего фрилансеров с потенциальными заказчиками. На плакате изображены две женщины, стоящие спиной друг к другу. Обе вопросительно и вдохновленно бросают взгляд куда-то в будущее — каждая в свою сторону. Как утверждает плакат, одной из них нужна СММ-стратегия и SEO, а другая разработает идеальное решение в течение 24 часов. На противоположной стене, строго напротив плаката Fiverr, радостно хохочет реклама Tinder — девушка, тонущая в мыльных пузырях и блестках, сообщает нам: «Single does what single wants» («Одиночки делают, что хотят»).
Эти два рекламных плаката — доведенный до гротеска и чрезвычайно упрощенной схемы рассказ о жизни немалой части сегодняшнего городского населения: в Берлине ли, в Москве или Тель-Авиве. С 9 до 18 мы сидим в коворкинге и пишем код (статьи для Forbes, пресс-релизы для кинофестивалей и сценарии корпоративных праздников — подставить нужное). Или, если повезло чуть больше и удалось устроиться на работу по контракту, мы пингуем в слаке сотрудников на аутсорсе. Кофе мы делаем сами, но обед нам приносит «Яндекс.Еда». А вечером, закрыв окна всех рабочих мессенджеров, мы отправляемся на убере на свидания, организованные алгоритмом Tinder, Grindr или Bumble.
Для той части общества, которая оказалась вовлеченной в экономику события, как рабочее, так и свободное время (включая время, проведенное в постели с кем-то) подчинено одной и той же логике: быть в нужное время в нужном месте с нужным продуктом. И кто не успел, тот опоздал. Поколенчески, классово, профессионально эта логика пока что касается лишь небольшой части наиболее квалифицированного молодого городского населения, но именно эти люди, имеющие доступ к наибольшим объемам капитала, создают сегодня в блогах, соцсетях и массмедиа стандарты «правильного» и «неправильного» поведения в интимной жизни.
«Все на свете про секс — и только секс про власть» — гласит расхожая мудрость, и с ней сложно не согласиться. Еще к ней можно добавить не менее расхожее феминистское утверждение о том, что «частное — это всегда политическое». При этом для интимной сопричастности к той или иной политико-экономической формации необязательно подпирать подломившуюся ножку кровати «Капиталом» Маркса. Достаточно того, что каждый из нас проживает свою жизнь — трудовую, творческую, семейную, сексуальную, ориентируясь на ту или иную рациональность. То есть на представления о том, что работает, а что нет; что одобряемо, а что не очень; что приносит успех, а что поражение. И эту рациональность невозможно оставить за порогом спальни.
Взаимосвязь интимного и политического может быть почти незаметной в относительно спокойные и сытые времена, но она мгновенно выходит наружу в эпоху перемен или кризисов.
Свободная любовь в истории
В России революция 1917 года породила революцию сексуальную. Задолго до европейских и американских волнений 1968 года большевистская Россия на определенное время превратилась в государство, где была возможна и поощрялась небывалая степень (гетеро)сексуальной свободы — свободы, основанной на отказе от частной собственности, в том числе от собственности и на свое и чужое тело.
«Такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: неразрывный брак с устойчивой семьей и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительство девушки с ее возлюбленным, брак парный, брак втроем и даже сложная форма брака вчетвером», — утверждала Александра Коллонтай, автор революционных декретов, впервые сделавших разводы и аборты доступными. Если бы Tinder существовал в те времена, Коллонтай сделала бы его использование обязательным, а план пятилеток учитывал бы количество правых свайпов на душу населения.
Впрочем, как и многие большевистские новшества. «Идеи Коллонтай были приняты лишь небольшой группой радикально настроенных коммунистов, и сексуальная революция двадцатых в итоге провалилась», — говорит Анна Темкина, профессор и содиректор программы гендерных исследований Европейского университета в Санкт-Петербурге.