Будни подземелья. Рассказ о жизни в карабахских бомбоубежищах
Военное противостояние в Нагорном Карабахе в последние дни немного ослабело. Несмотря на то что Армения и Азербайджан отказались от активных боевых действий, стороны продолжают обмениваться артиллерийскими и ракетными ударами. Воздушная тревога над Карабахом не умолкает, а бомбоубежища для сотен людей стали вторым, если не первым домом. Рассказ из подземелья специально для «Сноба» записала Армина Багдасарян.
Лика Захарян родилась в 1994-м — в год окончания первой войны за Нагорный Карабах. Девушка помнит, что однажды в детстве спросила маму: как она решилась выйти замуж во время войны? Мама лишь пожала плечами. А папа, услышав вопрос, ответил: «Мы же не знали, когда война закончится. Если бы знали, что в 1994-м, может, и подождали бы. Война шла, но и жить надо было, а тут и любовь пришла».
Сейчас Лике 26. Ее большая семья еще недавно жила в двухэтажном доме в Степанакерте. Ее отец Лерник — инвалид второй группы: в самом конце той далекой войны он получил осколочные ранения и потерял глаз. Мама Наринэ — медсестра в больнице в Степанакерте. Еще у девушки есть младший брат Альберт и сестра Ангелина. И дедушка Лаврент, который до новой войны в основном сидел дома, гулял с псом по кличке Бима или играл с приятелями в нарды — любимую игру армянских пенсионеров. В хорошую погоду во дворах всегда сидели пожилые люди, сосредоточенные на шашках, разложенных по распахнутым деревянным доскам. Рядом непременно стояла группа стариков-болельщиков, бурно комментирующих каждый ход и непременно вставляющих свое «эли!».
Вверх по лестнице, ведущей вниз
Мирная жизнь закончилась для них в конце сентября 2020 года. Рано утром домочадцы проснулись от грохота.
«27 сентября в 7:30 утра мама разбудила нас со словами: “Это война!”, — вспоминает Лика. — Мы услышали звуки бомб. Сейчас я понимаю, что это были беспилотники-камикадзе. Мы разом спустились вниз, в подвал. И все тряслись от страха». Вскоре семья узнала из новостей, что началась новая война за Нагорный Карабах.
Лика, по ее словам, всегда понимала, что живет в относительном мире, но привыкнуть к этой относительности не могла. И не понимала старших, которые все никак не доделывали в доме ремонт: то, мол, денег не было, то боялись, что бомбы скинут.
«Поначалу, конечно, все то спускались вниз, то поднимались обратно, — описывает девушка первые дни войны. — Если было тихо, люди возвращались в свои квартиры. Знаете, есть же и те, кто до сих пор никуда не спускается. Они говорят: если ракета должна попасть в меня, она меня и в гробу найдет».
Мама Лики Наринэ с первыми ударами ракет сразу же отправилась на дежурство в больницу — с тех пор дома она почти не появлялась. Все эти дни она работает в медицинском бункере в Степанакерте, принимает раненых. 23-летнего брата Альберта мобилизовали. А 16-летнюю сестру Ангелину родители отправили к родственникам в Ереван. В подвале дома, где не было ни воды, ни электричества, остались только дедушка и папа-инвалид.
«Мы перестали спать в пижамах»
«Раньше мы просыпались, шли на работу, гуляли, ходили в кафе, возвращались домой, смотрели в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) идиотские фото и видео, а потом ложились в свои постели и засыпали. Этого больше нет. Мы больше не живем в своих домах, не ходим на работу. Все закрыто», — говорит Лика.
Сама она решила из дома переместиться в другое убежище — складское подвальное помещение, куда ее пригласили коллеги. Недавно девушка начала работать репортером в редакции местного издания Civilnet. Ее коллега-оператор Левон, с которым она недавно начала встречаться, привел туда и своих родителей. Сейчас вместе с Ликой живут шесть человек. «Это редкость сейчас, — объясняет она. — Здесь есть и такие бомбоубежища, где одновременно находятся по 30–40 человек».
В отличие от домашнего подвала, новое убежище — со всеми удобствами: вода, электричество, интернет и даже туалет — большая роскошь для таких мест.
«Когда не гудит сирена, некоторые люди из подвалов часто поднимаются к себе домой или хотя бы на первые этажи уцелевших зданий, чтобы помыться или сходить в туалет. Но многие моются прямо тут», — рассказывает Лика.