Тем временем в Лондоне
Пока в Потсдаме союзники создавали модель послевоенного мира, в Лондоне юристы четырёх держав-победительниц решали судьбу бывших руководителей нацистской Германии.
Прежде чем 23 высших нацистских руководителя (ещё одному, Мартину Борману, обвинения были предъявлены заочно) сели в ноябре 1945 года на скамью подсудимых в Нюрнберге, будущие страны-победительницы провели между собой немало дискуссий относительно возможных наказаний военных преступников. Впервые об этом заговорили советские власти, когда в апреле 1942 года нарком иностранных дел Вячеслав Молотов направил всем послам стран, с которыми СССР поддерживал дипломатические отношения, ноту «О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах и об ответственности германского правительства и командования за эти преступления».
По мере развёртывания боевых действий вопросом наказания военных преступников озаботились и другие страны антигитлеровской коалиции. Становился понятным и масштаб проблемы: те или иные претензии придётся предъявить тысячам подозреваемых. По словам американского президента Франклина Рузвельта, «однажды произойдёт ужасное возмездие». А Уинстон Черчилль добавил, что зверства, совершённые на территориях многих европейских стран, и «особенно, на русском фронте», превосходят всё, что было известно в самые мрачные эпохи человечества, а «наказание за эти преступления теперь должно считаться одной из главных целей войны».
Вопрос о конкретных мерах наказания оставался открытым. Первый проект международного органа для расследования военных преступлений был представлен ближайшим соратником Рузвельта Гарри Гопкинсом в июне 1942 года. 20 октября 1943 года в Лондоне из представителей 17 государств была создана Комиссия ООН по военным преступлениям, в которую не вошли Советский Союз и Всемирный еврейский конгресс. За четыре с половиной года своего существования комиссия составила 8178 дел, включавших имена 36 529 подозреваемых, из которых 34 270 были гражданами Германии.