«Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку»
Паломничество к святым местам, или хадж, — важная религиозная практика, которая считается «одним из наилучших деяний мусульманина». Время проведения хаджа меняется каждый год, однако пункт назначения остается неизменным: верующие посещают Мекку и ее окрестности. В конце XIX века Российская империя решила организовать хадж на подконтрольных территориях. Была создана трансграничная сеть учреждений, выпущены особые паспорта и изданы законы, защищавшие паломников, а также выделены субсидии на передвижение и транспорт для мусульман. В книге «Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Робертом Ибатуллиным, историк и специалист по исламу Айлин Кейн рассматривает гибкую инфраструктуру хаджа, построенную в имперской России и возрожденную в СССР. Она обращает внимание на то, с какими проблемами столкнулась Россия, желая использовать паломничество в экономических и стратегических целях, и как в конце концов ее действия помогли усилить институт хаджа. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, в котором рассказывается, зачем России понадобилось стать покровительницей хаджа, как на идею поддержки мусульманской практики реагировали внутри страны и почему ее нельзя было просто запретить.
Империализм через исламские сети
В 1848 году русский подданный по имени Касым Мамад умер в Аравии во время хаджа — ежегодного мусульманского паломничества в Мекку. Мамад был уроженцем Южного Кавказа, региона, недавно покоренного Россией в войнах с Османской империей и Персией. Большинство мусульман той эпохи ездили в Мекку по суше, и подобно им Мамад проделал долгий путь с караваном — процессией людей и животных. Он избрал тот же маршрут, каким на протяжении веков ходили мусульмане с Кавказа, сунниты и шииты. Он проследовал через Восточную Анатолию и Северную Сирию в Дамаск — пункт отправления одного из огромных имперских караванов в Мекку, которые ежегодно спонсировал османский султан. Но в отличие от своих предков Мамад проезжал через османские земли не как персидский подданный, обязанный платить османские налоги и подчиняться османским законам, а как новоиспеченный русский подданный, обладающий экстерриториальными привилегиями и защитой со стороны русских дипломатов на османской территории.
После смерти Мамада его наследники на Кавказе обратились к русским чиновникам, чтобы те расследовали обстоятельства потери 300 рублей, крупной суммы, которую Мамад доверил на хранение погонщику верблюдов в Дамаске. Наследники Мамада хотели вернуть ее. В прежние времена им пришлось бы обращаться к османским судебным властям в Дамаске, которые столетиями имели полномочия продавать с аукциона имущество множества паломников, умиравших на хадже, и передавать выручку законным наследникам. Местный русский губернатор перенаправил дело генерал-губернатору в Тифлисе (Тбилиси), а тот — русскому послу в Константинополе. В течение следующих двух лет русский генеральный консул в Сирии изучал вопрос о собственности Мамада. При помощи местных османских чиновников генеральному консулу удалось найти того самого погонщика верблюдов — богатого жителя Дамаска, османского подданного по имени Хаджи аль-Эсмер — и привлечь его к местному, дамасскому исламскому суду. Здесь, под присягой перед османским судьей, аль-Эсмер подтвердил, что хранил деньги Мамада, и засвидетельствовал, что вернул их спутникам последнего — эти двое фигурировали в судебных документах как русские подданные и мусульманские армейские офицеры с Кавказа. После этого генеральный консул вернул дело в Тифлис, русскому генерал-губернатору — для дальнейшего расследования.