Как жили поэты и писатели Серебряного века в эмиграции: мемуары Ирины Одоевцевой
Поэтесса Ирина Одоевцева входила в литературные круги начала XX века, однако прославилась не стихами, а мемуарами, в которых описала дружбу с Игорем Северяниным, Сергеем Есениным, Зинаидой Гиппиус, Дмитрием Мережковским, Надеждой Тэффи. Forbes Woman рассказывает о мемуаристке, сумевшей воссоздать повседневность Серебряного века
На «Литресе» вышел аудиоспектакль «На чужих берегах», созданный режиссерско-продюсерской группой Emotions Dealer и режиссером Александром Плотниковым. В основу постановки легли мемуары поэтессы Ирины Одоевцевой — текст ее книги «На берегах Сены» был объединен с эмигрантскими воспоминаниями ее героев. Главную роль рассказчицы исполнила Лия Ахеджакова. Forbes Woman рассказывает о центральной героине пьесы и публикует отрывок из нее.
Настоящее имя Ирины Одоевцевой — Ираида Гейнике. Поэтесса родилась в Риге в 1895 году в семье немецкого присяжного поверенного Густава Гейнике и дочери русского купца Ольги Одоевцевой. Стихи писала с детства.
В 1917 году из-за приближения фронта семья Гейнике переехала из Риги в Петербург. Тогда же Ираида познакомилась с поэтом Серебряного века Николаем Гумилевым, который стал для нее учителем и другом. В 1918 году она посещала занятия в Институте живого слова (это научное и учебное заведение, существовавшее с 1918 по 1924 год), где Гумилев читал лекции, затем перешла в его «Литературную студию» и стала участницей объединения «Цех поэтов».
В том же году Гейнике вышла замуж за своего кузена Сергея Попова «по желанию отца». Раннее замужество не принесло ей счастья. Однако именно после свадьбы Ираида Гейнике выбрала творческий псевдоним Ирина Одоевцева, не желая быть Поповой. Второй брак оказался более удачным: поэтесса вышла замуж за поэта Георгия Иванова, с которым ее познакомил Николай Гумилев.
В 1921 году Гумилев погиб. Спустя много лет Одоевцева писала: «Арест Гумилева. Неудачные попытки его спасти. Даже заступничество Горького ни к чему не привело. Расстрел Гумилева. Нет, я ничего не могу рассказать о том, что я тогда пережила. У французов есть выражение douleur sacrée — священная боль. О ней лучше всего молчать».
В 1922 году Одоевцева и Иванов покинули Россию — сначала отправились в Ригу, а затем в Берлин. «Большинство бежавших из России в восторге от берлинской жизни и наслаждается ею, — пишет Одоевцева. — Подумать только — сплошной праздник — магазины, где можно все, что угодно, купить, рестораны, кафе, такси. Чего же еще желать? О стихах здесь будто все и забыли. Трудно поверить, что эти самые люди еще совсем недавно шли по неосвещенным, страшным, ночным улицам, усталые, голодные и озябшие, шли в мороз, под дождем, через весь Петербург, только для того, чтобы в Доме искусств или в Доме литераторов послушать стихи».
Одоевцева тосковала по жизни в Петербурге, где за четыре года стала известна в литературных кругах, напечатала свои первые стихотворения, а за несколько месяцев до эмиграции опубликовала сборник «Двор чудес» (который остался не замечен). И хотя жизнь в Берлине была праздной, Одоевцева описывала ее как наполненную сожалением об утраченных возможностях. У Ферстера, в знаменитом русском ресторане тех лет, месте встреч всех эмигрантов, она познакомилась с Сергеем Есениным, который разделял ее настроения. «От тоски. От скуки. Если бы не водка и вино, я уже давно смылся бы с этого света! Еще девушки, конечно! Влюбишься, и море по колено! Зато потом, как после пьянки, даже еще хуже. До ужаса отвратительно. Но вы непременно должны выпить. За