«Как я спасся с 81 этажа Центра международной торговли». Прямая речь американца, выжившего в теракте 11 сентября
В 8:48 утра 11 сентября Майкл Райт был тридцатилетним клиентщиком, работавшим на одном из верхних этажей башен-близнецов Центра международной торговли. Два часа спустя его жизнь перевернулась.
До того дня я жил счастливой и заурядной жизнью персонажей сериала «Семейка Брейди». Одиннадцатого сентября в стадесятиэтажное здание, где я работал, врезался «Боинг-767». Теперь я знаю, каково это, когда на голову обрушивается небоскреб. Ничего не поделаешь, это часть моей жизни. Никогда бы не подумал, что мне доведется узнать то, что я знаю сейчас.
Было ничем не примечательное утро. По вторникам я обычно выезжаю на встречи с клиентами и занимаюсь телефонными продажами. Я приезжаю в офис без четверти восемь, съедаю кекс с отрубями, выпиваю чашку кофе и собираюсь с мыслями в преддверии рабочего дня.
По правде сказать, я был в отличном настроении. Мы с несколькими коллегами стояли и трепались в мужском туалете. Мы только что начали делить восемьдесят первый этаж одной из башен Центра международной торговли с «Банком Америки», и они повесили объявление с просьбой содержать туалет в чистоте. «Только поглядите, – сказал кто-то из нас. – Еще въехать не успели, а уже срут нам в уши». Было примерно без четверти девять.
Внезапно нас тряхнуло, как при землетрясении. Все спрашивали друг друга: «Вы слышали этот грохот?» Нет. Даже не знаю, как описать. Все здание как бы тряхануло до основания. Знаете, как бывает в старых домах, когда налетает сильный порыв ветра и все балки скрипят? Представьте этот скрип и умножьте на тысячу. Нас всех сшибло с ног. Из одной кабинки, на ходу застегивая брюки, выскочил какой-то парень и спрашивает: «Какого хрена?!» Мраморные стены туалета треснули.
Сразу думаешь: «Похоже на газопровод». Грохнуло очень мощно и близко. Я открыл дверь, выглянул из туалета и увидел огонь.
Кругом кричали. Моя коллега Алисия не могла выбраться из расположенного по соседству женского туалета. Дверной косяк смяло, и дверь заклинило. Один из ребят, Арт, вместе с другим парнем начали выбивать дверь ногами, и в конце концом им удалось ее вызволить.
Стена коридора дала трещину длиной в половину футбольного поля, а лифтовый холл возле моего кабинета совершенно разворотило. Подойдя поближе, можно было посмотреть прямо вниз. На полу валялись горящие обломки стены. Все заволокло дымом.
Я знал, где лестница, потому что на ней обычно курили несколько моих коллег. Я начал кричать: «На выход! На выход! На выход!» Менеджеры призывали всех к спокойствию и порядку, а я кричал: «На лестницу! На лестницу!»
Мы в полном раздрае выбрались на лестницу. Кто-то был в шоке, кто-то плакал. Мы начали гуськом, в два ряда, спускаться, как во время учебной пожарной тревоги. Мой мобильник остался у меня на столе, но у моих коллег были телефоны. Я раз двадцать набирал жене, но так и не дозвонился. Дженни отправилась в Бостон со своей матерью и бабушкой и гостила у моей семьи. Наш сын был с ней. Бену было шесть месяцев. Связаться с ними было невозможно.
На лестнице нас успокаивала мысль о том, что происходящее не может быть правдой. Здание не может обрушиться. Через какое-то время, по пути вниз, мы немного приободрились. Да, мы понимали, что произошло что-то плохое, но пожар не слишком сильно беспокоит вас, когда вы находитесь тридцатью этажами ниже. Я даже отпустил идиотскую шуточку. Я думал, что меня услышит только мой приятель Райан, но в этот момент люди как-то притихли, и я во всеуслышание сказал: «Райан, обними меня». А он такой: «Майк... Я не знал». А я говорю: «Ну, мы все вот-вот умрем, так почему бы не признаться перед смертью».
Кто-то рассмеялся, но парню передо мной было не до смеха.
– Держите свои шутки при себе! – сказал он.
Я почувствовал себя паршиво. Если подумать, он, возможно, лучше меня представлял себе ситуацию. Да, я видел физический ущерб, но не могу передать вам, насколько я был тогда наивен.
Мимо некоторых этажей мы проходили, не останавливаясь; в других случаях приходилось ждать по десять минут. «Может, это бомба взорвалась?» – гадали люди. Но все мы потихоньку выбирались. Я не думал, что могу умереть.
На сороковом этаже мы начали сталкиваться с пожарными. «Спускайтесь быстрее! – говорили они. – Не волнуйтесь, внизу безопасно». Почти у всех у них были каменные лица. Оглядываясь назад, я понимаю, что они были до ужаса напуганы.
Когда мы спустились ниже тридцатого этажа, они начали приносить с верхних этажей раненых. У одного мужчины рубашка на спине сгорела, а на плече был небольшой ожог. У какой-то женщины было сильно обожжено лицо.
На двадцатом этаже один из пожарных спросил нас: «Кто-нибудь умеет делать искусственное дыхание?» Сертификата у меня больше нет, но меня учили этому в колледже, десять лет назад. Может, в команде «скорой помощи» мне и не место, но, если надо, я могу кого-то спасти.
И вот вызываюсь я и еще один парень. Мы помогли грузному пожилому мужчине, который спускался с тяжелой одышкой, и обводили глазами толпу: «Вам нужна помощь? Вам нужна помощь?» В помощи никто не нуждался. Лестница освободилась. Пора было идти. Тот другой парень пошел вперед меня. Мы шли довольно быстро.
Бывали когда-нибудь в Центре международной торговли? Там есть такой полуэтаж, откуда можно спуститься и под землей пройти в большой молл. Наша лестница выходила на этот полуэтаж. Оттуда открывался вид на соседнюю башню. Тогда-то я и осознал всю серьезность случившегося. Всюду на площади виднелись мертвые тела, и все они были изувечены. Сложно сказать, сколько их было. Может, пятьдесят. Быстро обведя глазами это зрелище, я остановил взгляд на разбитой голове молодой женщины. Помню, я закрыл лицо ладонью, лишь бы этого не видеть. А потом бросился бежать. Навстречу мне с другой лестницы высыпали люди. Я остановился и сказал: «Не смотрите наружу! Не смотрите наружу!» Окна были забрызганы кровью. Кто-то из прыгнувших упал очень близко к зданию.