«Игры гормонов»
Марти Хейзелтон — эволюционный психолог, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и — феминистка. В этом не было бы ничего необычного, если бы феминизм Хейзелтон не был неодарвинистским. В книге «Игры гормонов. Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее» (издательство «Corpus»), переведенной на русский язык Татьяной Мосоловой, она стремится прояснить важные вопросы, касающиеся женских гормонов. Хейзелтон не считает, будто объяснение поведения женщин с привлечением принципов биологии поддерживает шовинистические стереотипы. Напротив, по ее мнению, понимание этих механизмов позволит лучше управлять собой, перестать пугаться «гормонального стереотипа» и начать, наконец, получать от своей «гормонозависимости» удовольствие. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с фрагментом, посвященным возникновению парных отношений между первобытными людьми и значению нерепродуктивного секса для женщин.
Парные отношения: множество усилий (и участие партнера)
На древних женщин в период беременности и после нее ложилась огромная нагрузка: вынашивание ребенка, роды, кормление грудью, воспитание новорожденного — и все это, возможно, при наличии других маленьких детей. Кроме того, человеческий детеныш, обладающий крупным мозгом, гораздо медленнее, чем детеныши других приматов, осваивает основные житейские навыки, такие как умение ходить и самостоятельно питаться, которые впоследствии позволят ему выжить и не зависеть от семьи. Шимпанзе полностью самодостаточны уже в возрасте четырех лет. Напротив, человеческий детеныш зависит от родителей на протяжении многих лет и в большинстве традиционных культур не может прокормить себя примерно до 12 лет: чипсы и конфеты на Хэллоуин не в счет, мы говорим о пище для выживания, а не о перекусах. [Когда я спрашиваю студентов, как долго, по их мнению, ребенок остается зависимым от родителей, все они отводят глаза и ерзают на стульях, возможно, думая о плате за обучение или о необходимости найти работу после окончания учебы (которая покрывала бы еще и медицинскую страховку). Обычно мы приходим к выводу, что этот период зависимости длится, как минимум, до 30 лет.]
В ходе эволюции у человека появился очень “дорогой мозг”: это означает, что наш сложный, крупный и медленно растущий мозг требует большого количества питательных веществ и калорий по сравнению с мозгом других млекопитающих. Или, иными словами, мы разумнее других животных, но это обходится нам дорого: на развитие наших познавательных способностей уходит много топлива высшей категории. Для наших древнейших предков восполнение этих затрат — либо за счет потребления и всасывания большого количества калорий, либо за счет экономии физической энергии для компенсации расхода калорий — было вопросом жизни и смерти.
У приматов, кроме человека, существует некий “серый потолок” (уровень серого вещества мозга); это означает, что их мозг развивается лишь до определенного предела, а затем этот процесс останавливается. Но человек продолжает развиваться, и отчасти это связано с доступом к богатой калориями пище. Мы очень сильно выиграли, когда нашли способ извлекать из пищи больше полезных веществ и калорий, и эта “пища для мозга” позволила нам пробить “серый потолок”. Наша пища состояла из того, что мы собирали (главным образом, растений) и добывали на охоте (например, крупной дичи).
Мы никогда не узнаем наверняка, мужчина или женщина первым попробовал использовать орудия, чтобы резать, и огонь, чтобы готовить мясо и другую еду, что, вероятно, повысило питательное содержание рациона. Вместо того чтобы вгрызаться в жесткое мясо, мы научились размягчать его путем измельчения и готовки. Мы научились вскрывать и использовать в пищу овощи и фрукты с твердой скорлупой или кожурой. Мы смогли разжевывать и переваривать больше животного белка и получили доступ к другим питательным элементам, способствующим росту мозга и развитию познавательной функции.
Но дело было не только в том, что мы стали потреблять более калорийную (и более качественную) пищу благодаря изобретению первой в мире домашней еды; дело было еще и в сокращении расхода калорий путем перераспределения энергетических затрат. В частности, приматы тратят много энергии на лазание по деревьям и совершают долгие переходы в поисках пищи и крова. Люди, умело передвигаясь на двух ногах, развили энергетически менее затратные привычки, хотя жизнь отнюдь не была для них легкой, особенно для женщин, вынашивавших дитя.
Очевидно, доисторической женщине чрезвычайно трудно было быть матерью-одиночкой, поскольку ей предстояло затратить множество ресурсов на вынашивание и выращивание ребенка с большим мозгом: нужна физическая энергия, питание и время, измеряемое годами. В отличие от шимпанзе, человеческие детеныши оставались привязанными к матери гораздо дольше, чем три или четыре года, и их выживание полностью зависело от материнской опеки. В наши дни многие в 21 год отмечают свое “совершеннолетие” и получают первый смартфон, но в доисторические времена не было никаких “приложений” для охоты, собирательства или изготовления орудий.