Елена Панфилова — Forbes: «Роль женщин в ближайшее время будет драматически расти»
В России женщины включены во многие управленческие процессы, но редко занимают высокие посты. Forbes Woman поговорил с экспертом в сфере противодействия коррупции Еленой Панфиловой о том, почему женщины не пробивают стеклянный потолок, правда ли, что они реже берут взятки, и о повседневном проявлении силы — не в высоких кабинетах, а в быту.
Елена Панфилова — российский общественный деятель, эксперт в сфере противодействия коррупции. С 2000 по 2014 год являлась генеральным директором Центра «Трансперенси Интернешнл — Россия», а с 2014 по 2017 год занимала пост вице-президента Transparency International (признана в России нежелательной организацией в марте 2023-го). До июля 2018 года возглавляла лабораторию антикоррупционной политики НИУ ВШЭ (ПУЛ АП НИУ ВШЭ). С 2009 по 2012 год была членом Совета при Президенте России по развитию институтов гражданского общества и правам человека.
— Судя по новостям и кликбейтным заголовкам, женщин в руководстве тех или иных стран становится все больше. Так ли это на самом деле?
— Отчасти. Если мы посмотрим на «чемпионов» по антикоррупции, а это скандинавские страны, то мы увидим там множество премьеров-женщин, президентов-женщин. Они там — давно привычное дело. И никто в этих странах даже не обсуждает, мужчина или женщина идет во власть, — избиратель голосует по другим качественным параметрам. Он смотрит на то, от какой партии идет женщина, насколько она образованна, какая у нее программа, обладает ли она способностью представлять те или иные интересы групп граждан. Тут могут быть и ошибки, чему пример недавний с Лиз Трасс в Великобритании (провела на посту премьер-министра 50 дней. — Forbes Woman). Они попытались, и оказалось, что не в том проблема, что Трасс — женщина, а в том, что дело у нее не пошло. Появился другой премьер-министр — Риши Сунак.
И мы видим, как это «поветрие» постепенно сползает по карте вниз — распространяется от скандинавских стран до относительно консервативной Италии (Джорджа Мелони с 22 октября 2022 года является председателем Совета министров Италии. — Forbes Woman). Когда была Тэтчер, то все говорили: «О, Тэтчер!» Но тогда она была практически одна среди мужчин. Так же, как в свое время была одна Индира Ганди. А сейчас смотришь на общую фотографию какого-нибудь собрания Евросоюза или многих других мировых структур, и там каждая вторая — женщина. Но этого значительно меньше в постколониальных, постсоциалистических странах. Потому что здесь еще существуют исторические и культурные препоны, которые не позволяют женщинам во власти на равных конкурировать с мужчинами.
— В СССР женщины раньше других получили права и свободы — почему мы не идем на опережение? Речь необязательно о высоких постах, есть районный, муниципальный уровень.
— Это связано и с уровнем экономического развития, и с общим уровнем гражданского и политического развития страны, а не только с гендерными стереотипами. В идеальной конструкции женщина получает равные с мужчиной возможности: у нее есть образование, работа, конкурентная зарплата и отсутствует необходимость метаться в поисках места в детском саду. Но в нашей реальности, когда у молодой женщины возникает гражданская потребность улучшить жизнь вокруг себя на низовом уровне, а потом в районе, а потом в области, а потом еще выше, то часто она не может найти на это время, потому что у нее в городке один детский сад, мест в нем нет, и ей надо нанимать няню, а на няню денег при зарплате молодых специалистов, особенно в регионах, категорически не хватает.
В России история и традиции в значительной мере предопределяют роль и место женщины в обществе. В этой же условной нише находится некоторое количество постсоветских стран, переживших длительные периоды, мягко говоря, неблагополучной истории. Война перетекала в революцию, революция — в репрессии, одни репрессии — в другие, потом следующая война, потом короткая передышка, а за ней экономический кризис, слом всей системы, 1990-е и так далее.
— И все-таки в России были и есть женщины в политике, их мало, но они заметны.
— В России были отдельные примеры выдающихся женщин-политиков, женщин-маяков в 1990-е: Галина Старовойтова, Валерия Новодворская, Анна Политковская, Ирина Хакамада. В общем, всех по пальцам одной руки можно пересчитать. А те, кто сейчас на слуху, с моей точки зрения, во власти находятся не благодаря, а вопреки. Среди принимающих хоть какие-то решения сегодня — триада из Эльвиры Набиуллиной, Валентины Матвиенко и Людмилы Нарусовой. И все. Хотя могло бы быть иначе. Был такой период в 2010-е годы, когда стали активно появляться и активно расти женщины в политике. Случилось много побед на муниципальных выборах. Но все схлопнулось. Вам скажут: «Ну как же, вон были недавно Вероника Скворцова, Татьяна Голикова». Но это больше история про выполнение функционала, про назначение на должность, а не про выборы.
— Можно ли сказать, что сейчас наступает время «женской силы» в самых разных сферах? Мужчины уехали, женщины остались.
— Увы, но периоды таких же огромных потрясений, как тот, который мы проживаем сейчас, возвращают нас в ситуацию, когда у женщин сами собой возникают более важные задачи. Это замещение мужских функций на низовом, бытовом уровне: воспитать, прокормить, вырастить, поставить на ноги и так далее — и сделать это в одиночку.