Мы идем своим путем
Русская внешняя политика как культурное явление
«Прямо только вороны летают», — гласит старинная поговорка, принятая на Владимиро-Суздальской земле, где после сокрушительного Батыева нашествия началось в конце XIII века возрождение русского государства. Началось для того, чтобы через 250 лет на востоке Европы возникла держава, могущество которой и право самостоятельно принимать решения не могли быть поставлены под сомнение. За первые два с половиной столетия истории нашей новой государственности был накоплен опыт войны и дипломатии, который и сейчас остается в основе русской внешнеполитической культуры. Цель всегда была одна — сохранить возможность всегда самим определять свое будущее.
Методы достижения этой цели оставались самыми разнообразными, но всегда опирались на поливариантность — отсутствие неизменных «стратегем», любых идеологических догм и непредсказуемость для противников. Страна-цивилизация, дошедшая менее чем за столетие (1552–1637) от Волги до Тихого океана, не создала ничего похожего на европейские или азиатские стратегические доктрины внешней политики — просто потому, что никогда в них не нуждалась: природная склонность к нестандартным решениям не допускает матрицы внешнеполитической деятельности.
Но эти черты национальной внешнеполитической культуры возникли не сразу. До середины XIII века Русские земли ничем особенно не отличались от остальной Восточной Европы. И вполне могли повторить судьбу других славянских народов, попавших со временем под немецкое или турецкое влияние. «Богатырский», по меткому определению Льва Гумилева, период нашей истории отличался раздробленностью, соревнованием амбиций городов и князей. И полным отсутствием оснований для того, чтобы создавать единое государство.
Практической нужды в объединении не было: география позволяла городам-государствам Руси справляться со всем самостоятельно, а климат никогда не способствовал их интенсивному социальному и экономическому взаимодействию. Иными словами, вплоть до второй половины XIII века мы шли по тому же пути, что и остальные небольшие народы Восточной Европы.
Однако случилось «дивное», как выразился Николай Гоголь, событие: в 1237 году непобедимые орды монгольских правителей вторглись на Русь и буквально снесли большинство ее наиболее сильных государственных центров. Крупнейшая внешнеполитическая катастрофа стала, по мнению классика, именно дивным событием, потому что после нее у нас появились, во‑первых, понятная причина создать единое государство, а во‑вторых, прагматизм и способность гнуться не ломаясь. На следующие 250 лет русские стали данниками Золотой Орды, но никогда не были ее рабами.
Все отношения Русских земель с Золотой Ордой — это непрерывная борьба, в которой прямые столкновения перемежались с сотрудничеством. В процессе был выкован тот самый «острый московский меч» — Российское государство как военная организация населявшего его народа. И появилась черта внешнеполитической культуры, остающаяся с нами и сейчас, — отсутствие четкой грани между конфликтом и сотрудничеством, войной и миром. На протяжении нескольких столетий эти явления перетекали одно в другое, совершенно не вызывая у наших славных предков когнитивного диссонанса.