Борьба за госбезопасность во всём мире
Доклад Андропова на пленуме: «Мы будем бороться за мир и госбезопасность во всём мире». Это — анекдот. От создателей народного фольклора, которые тоньше понимали определяющие свойства советских вождей и, главное, не питали по их поводу никаких иллюзий.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КОЛЕСНИКОВЫМ АНДРЕЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ
Юрий Андропов вошёл в историю как реформатор, хотя и потенциальный и многого не успевший, как интеллигентный и разумный лидер, при этом железной рукой наводивший порядок в расхлябанной стране. Устное народное творчество с такой романтической мифологией не соглашалось и больше обращало внимание на чрезмерную жёсткость и комитетское прошлое генерального секретаря. «Проголосовавшие, опустите руки и отойдите от стенки!» Беспощадно оно было и к неизбежному участию Юрия Владимировича в «гонке на лафетах»: «Брежнев работал на батарейках, а Андропов только от сети».
Здоровье генсека обрушилось окончательно вместе с катастрофой южнокорейского боинга, сбитого советской ПВО, что обнулило репутацию Советского Союза в глазах всего мира. Сентябрь 1983-го поставил крест на надеждах на перемены во внешней политике, как, впрочем, и внутри страны. В ноябре 83-го остановились и переговоры по ракетам средней и меньшей дальности. Это был самый настоящий — и очень опасный — кризис в отношениях двух сверхдержав, накачанных ядерным оружием, как стероидами.
«Пионер» против «Першингов»
Советский Союз измерял свои силу и влияние военной мощью. Соответствующими были влияние военного и военно-промышленного лобби — с ними не было принято спорить. Идея ядерного паритета с США имела статус политической аксиомы. Даже в период разрядки, которая в конце 1970-х начала сходить на нет.
История с ракетами средней и меньшей дальности, приведшая при Андропове к ракетному кризису, началась ещё в 1976 году. Тогда СССР начал размещение в европейской части страны ракет СС-20 (они же РСД-10 «Пионер»). Историк Никита Петров так описывал проблему, которую создавали новые ракеты: «Серьёзным отличием новых советских ракет средней дальности от имевшихся в Европе американских высокомобильных ракет малой дальности “Першинг-1” был максимальный радиус действия: 5000–5500 километров для “СС-20” и лишь 720 километров для “Першингов”. То есть в тот момент американские ракеты со своих позиций в Европе до территории СССР не доставали, в то время как советские накрывали все европейские столицы. И главная их опасность — малое подлётное время. В отличие от межконтинентальных баллистических ракет (МБР), каких-либо международных соглашений, ограничивавших производство и размещение ракет средней и меньшей дальности (РСМД), не существовало».
Соответственно, неизбежным образом возникала проблема довооружения стран НАТО и усугубления гонки вооружений. В конце 1979-го Североатлантический альянс решил ответить Москве размещением в Европе американских ракет средней дальности «Першинг-2», оно планировалось на 1983 год. Разумеется, это чрезвычайно обеспокоило советскую сторону. Рональд Рейган, ставший президентом США в январе 1981 года, предложил Москве «нулевое решение» (Zero Option). Этот вариант означал ликвидацию всех советских ракет средней дальности в обмен на неразмещение американских ракет в Европе. Никаких американских «Першингов-2» и никаких советских СС-20. «Простота и ясность базовой схемы нравилась президенту Рейгану, — писал в книге “Магистр игры. Пол Нитце и ядерный мир” Строб Тэлботт, сам впоследствии решавший проблемы уже российско-американских отношений в администрации Билла Клинтона. — Это был настоящий контроль над вооружениями, и это было разоружение».
Прогулка в лесу
В ноябре 1981-го в Женеве начались переговоры, призванные решить проблему ракетного баланса. Главы делегаций СССР и США отличались возрастом и поставленными задачами, но их переговорная изощрённость вошла в историю, литературу и театр. Советскую сторону представлял 45-летний специалист по контролю за вооружениями и германским проблемам Юлий Квицинский, американскую — 75-летний ветеран американской внешней политики Пол Нитце.
Дырка от пончика
«Все официальные разговоры “под запись” проходили с переводом, и иногда Квицинский задавал мне непростые задачки. Так на одной из первых встреч делегаций, в начале которой присутствовала пресса, он сказал Нитце: “Ваш нулевой вариант — это для нас дырка от бублика. На такой основе мы не договоримся”. Это была, наверное, импровизация. Думаю, Квицинский понимал, что у переводчика может не найтись хорошего варианта для такой довольно редкой метафоры. Но я нашёлся. Недавний опыт жизни в Нью-Йорке подсказал: the hole of the doughnut».