Александр Рамм: Надо быть глухим, чтобы не слышать в Metallica Баха
Виолончелист Александр Рамм — лауреат Премии Президента РФ, победитель множества международных музыкальных конкурсов, а с недавнего времени и многодетный отец — рассказал Юлии Кравцовой о врожденном слухе, неудачном опыте с виолончелью Страдивари и о том, как он чуть не стал рокером
Ответь, опираясь на опыт многодетного отца: музыка передается по наследству? Есть ли особый генетический код?
Да, судя по старшим двум, передается. Во всяком случае, у сына — девятилетнего Даниила — есть так называемый музыкальный слух, когда человек интонирует, попадает в ноты и управляет голосом без какой-либо подготовки, от природы. Инструменты не пошли в силу характера — очень неусидчивый, эмоциональный. Но любит петь, этим занимаемся.
Какое-то время ходил в легендарный Дворец пионеров — потрясающее место! Огромное разнообразие занятий для развития ребенка, и большая часть из них бесплатна, но мало кто об этом знает. Даниил был в первом составе хора «Зернышки» ансамбля Локтева, потом дорос до «Солнышек». Способности есть.
Младшая… ой, средняя! Сейчас ей шесть, и у нее проснулось и желание, и способности к танцам, хотя мы с супругой максимально деревянные и даже свадебный танец репетировали месяцами. А у дочки пошло очень легко, и она с радостью ходит в студию современного танца. Скоро попробуем ввести фортепиано.
Да и вообще, дети с рождения слушают академическую музыку — это тоже влияет. Для расцвета нужна правильная почва.
В твоем случае тоже сработало?
Да, моя мама, киновед и кинокритик Вита Рамм, с самого детства прививала мне вкус к искусству — от кино и литературы до, конечно, музыки. А слушала она Queen, Pink Floyd, Led Zeppelin, The Beatles.
И эти группы — плоть от плоти западноевропейской классической музыки. В юности я очень сильно увлекся Metallica и счастлив, что в 2007 году был на их концерте в Лужниках. Надо быть абсолютно глухим, чтобы не слышать влияние Баха, Монтеверди и Вивальди в ранних альбомах Metallica.
Я пытался понять, как патлатые двадцатилетние пацаны с пивом в руке могли сочинять такое. А оказывается, басист первого состава, Клифф Бёртон, увлекался барочной музыкой и привносил это в творчество группы. Этой глубиной меня Metallica и зацепила.
А ты хотел бы быть рокером?
Одно время подобные мысли были! Я не задумывался о карьере классического музыканта в таком простом и понятном смысле. Но всегда верил и знал, что буду на сцене. Лавры в виде концертов с лучшими дирижерами и артистами мне не снились, просто делал свое дело — хорошо и с любовью.
В юности я увлекался альтернативной сценой — Jane Air, Stigmata, Amatory и подобными группами. Мечтал с кем-то из них сделать коллаборацию — и это случилось! С группой Anamnesis мы записали интро-трек под названием Illusions, и там звучит моя виолончель. Горжусь этим и, видимо, свой гештальт закрыл.
После этого я уже сосредоточился на академической музыке и вкалывал по шесть-семь часов ежедневно. А это залог успеха на сцене, тут волшебства не бывает.
Как ты искал и, главное, нашел свою виолончель?
Я долго искал свою. В 2010 году вопрос стал острым — я перерос свою виолончель, немецкую, неизвестного мастера, — не хватало силы звука, глубины.