Распилить все поровну
Мадагаскар – одна из беднейших стран в мире. Но местные жители не унывают и доказывают, что даже в условиях промышленного средневековья можно обеспечить себя всем необходимым – были бы руки и ресурсы. Впрочем, это правило не учитывает, что рук становится все больше, а ресурсов все меньше
Обвешанный зарядками для телефонов мужик подходит к нашему автомобилю и через открытое окно сует мне пару облупленных шаров для петанка. Нашей арендованной тойоте предстоит совершить путешествие от Антананариву, столицы Мадагаскара, до западного побережья, где сохранилась большая популяция баобабов. Но вот уже час мы стоим в пробке на выезд из города. Мы – это я и мой водитель Зина. В уличном ландшафте Антананариву Зина останавливает на себе взгляды: на нем очки в тонкой оправе, отглаженная до хруста белая рубашка и неплохие наручные часы. Уличные торговцы так к нему и тянутся.
Не увидев отклика, мужик прячет шары и достает из мешка старый настольный вентилятор. Зина что-то говорит продавцу. Оба смеются, и мужик исчезает в толпе. «Я сказал ему, что мы едем смотреть деревни, – объясняет мой спутник. – Там нет электричества».
Я молча киваю. Электричества не было ночью даже в моем отеле в центре города. Его нет и сейчас. Светофоры работают через один. Впрочем, проблема не в них, а в специфике местного транспортного потока. Основной трафик на дорогах создают не автомобили, а гужевой транспорт и пешеходы. Все что-то везут, катят или волокут. Женщина несет бревно на голове, парень катит металлическую бочку, фермер тащит тюк с сеном, упряжка зебу, местных горбатых коров, тянет телегу, наполненную мешками с рисом, клубнями маниока и сахарным тростником. Если вдруг на дороге или тротуаре образуется свободное пространство, его тут же занимают продавцы, размещая товар прямо на земле.
За исключением пятачка вокруг исторического королевского дворца, Тана, как все тут называют столицу, напоминает один большой стихийный рынок. По ассортименту можно изучать историю страны. Соломенные шляпки и кружевные веера напоминают о французском колониальном прошлом. Поделки из жестяных банок из-под газировки говорят о сегодняшнем дне. Чем дальше мы уезжаем от центра Таны, тем сложнее определить функцию вещей, разложенных вдоль дороги. Больше всего это напоминает сортированный по категориям мусор. Зина подтверждает догадку. Жители трущоб, расположенных по периметру столицы, зарабатывают продажей того, что находят на городских свалках. Уже на самом выезде из города я замечаю продавца лопат, сделанных из бывших дорожных знаков. Зина говорит, что малагасийцы не любят просить милостыню, а лучше найдут способ заработать на жизнь.
Фуа-гра
«Фуа-гра хотите?», – фраза водителя снимает напряжение от увиденных картин нищеты. Останавливаемся на окраине деревни Беенжи возле придорожного ресторана, чье название переводится как «Уголок фуа-гра». Внутри несколько просторных залов. Красные скатерти на пластиковых столах, бумажные салфетки в стаканчиках, окна со стеклопакетами, электрические мухоловки по углам. Роскошь по-малагасийски.
Щедрая порция фуа-гра стоит 6000 ариари. Чуть больше одного евро, что в разы дешевле стоимости деликатеса во Франции. Но Зина все равно скромничает и заказывает жареную курицу. «Я не ем фуа-гра, – объясняет он. – Зато моя жена любит. Мы иногда покупаем печень на Новый год. Это блюдо не на каждый день».
По вкусу малагасийское фуа-гра вполне соответствует французскому эталону. Об этом я с восторгом говорю подошедшей ко мне девушке в форменном платье. Та расплывается в улыбке. Ее зовут Зоэ Рариво, и она владелица этого ресторана. Ее семья одной из первых в Беенжи основала ферму по производству деликатесной печенки. Зоэ – уже третье поколение, занятое в семейном деле.
«Секрет вкуса в том, что мы все делаем вручную, – говорит Зоэ. – Никакой механизации. Ручной труд стоит недорого. Поэтому мы можем держать цену на продукт низкой».
Зоэ говорит, что пятьдесят лет назад никто не верил, что их ждет успех. Люди думали, что для фуа-гра не найдется достаточно покупателей и печенку будут покупать только французы. Сегодня в Беенжи работает 10 фермерских хозяйств, делающих фуа-гра. И 300 семей выращивают уток и гусей для этого производства.
«Привычки меняются. Сейчас наша основная аудитория – малагасийцы, жители Таны, – рассказывает Зоэ. – Для них это символ статуса. Мы даже открыли еще один магазин в Тане».
Расплатившись, мы выходим из ресторана. На противоположной стороне дороги стоят лотки с уличной едой. Зина покупает в дорогу мофо гаси, малагасийские рисовые оладьи. Пока он делает заказ, я спрашиваю продавщицу, пробовала ли она фуа-гра. Она с хохотом передает мой вопрос соседкам. «Никогда не пробовала, – переводит ее ответ Зина. – Это еда для городских».
Кирпичи
За Беенжи начинается территория холмов и равнин, отданных под рисовые поля. «Высокая земля», как называют ее местные жители. Центральную часть Мадагаскара занимает плато с высотами 800–1000 метров над уровнем моря. Прохладный по африканским меркам климат и плодородная почва отлично подходят для сельского хозяйства.
Но вместо фермеров, сажающих рис, я вижу фигурки людей, цепочкой снующих вдоль длинных стен, что тянутся через все рисовые чеки, уходя за горизонт. Сложенные из желто-красных кирпичей стены образуют причудливые лабиринты, в центре которых стоят кирпичные пирамиды. Над каждой пирамидой поднимается высокий столб желтого дыма.
«Это кирпичные мануфактуры», – говорит Зина. С мая по октябрь у рисоводов мертвый сезон. Чтобы выжить, они сдают землю в аренду. Буквально. Мпанао брики, кирпичники, используют глину с поверхности рисовых полей. Весь производственный цикл проходит тут же.
