Коллекция
Поверх барьеров 2.0
Открывшаяся в центре Помпиду выставка «Коллекция! Современное искусство в СССР и России 1950–2000 годов: уникальный дар музею» – это беспрецедентное собрание отечественного соц-арта, нонконформизма, графики и концептуализма. Но зачем понадобилось дарить его Франции?
Приезжаю в Париж, первый визит – к Оскару Рабину, чья мастерская прямо рядом с Центром Помпиду, куда съехался русский художественный мир со всего света – на вернисаж выставки «Коллекция!». Вернисаж – завтра, а организаторы проекта (дар двухсот пятидесяти работ шестидесяти пяти наших художников Франции, главный даритель и организатор – Благотворительный фонд Потанина) мечутся по отелю, не зная, как быть: хотели, чтобы от имени художников выступил Рабин, а он отказывается.
– Попросите другого художника, какая проблема, – не понимаю я.
– Другого нельзя. Рабин – старейшина, восемьдесят восемь лет, а если будет выступать кто-то другой, начнутся обиды: почему тот, а не этот. Он еще и приходить не хочет, говорит, не получил приглашения, а ему уже несколько раз отправляли по имейлу. Может, из-за этого и речь произносить отказался?
Ха, думаю, редко кто в таком возрасте способен разобраться, что там пришло по имейлу.
Приходим к Оскару Яковлевичу вместе с фотографом Александром Тягны-Рядно, он должен его снимать, и я сразу к делу – про приглашение. Думала, сейчас выужу из почты его приглашение, и дело с концом. Оказалось, с почтой патриарх русского неофициального искусства управляется легко, да только Центр Помпиду переусердствовал. Прислал не приглашение, а уведомление, где надо было нажать кнопочку «приду» или «не приду», после чего высылалось само приглашение с уникальным для каждого экземпляра штрих-кодом. И художник упорно нажимал «не приду». Потому что уж либо приглашаете, либо нет – какие еще уведомления? Уверила, что его встретят и проводят внутрь со всей торжественностью. Вообще, попасть на вернисаж можно было только по личным приглашениям, никаких «проводок».
Выступать Рабин все равно отказался. Во-первых, объясняет, я вынужден был бы посетовать, что в «Коллекции!», обозначенной как искусство 1950–2000-х, нет главных художников как раз 1950–1960-х: Дмитрия Краснопевцева, Владимира Вейсберга, Дмитрия Плавинского, Леонида Шварцмана, Олега Целкова, – а это испортило бы праздник. Во-вторых, говорит, с советских времен ненавижу официальные речи. В результате проблему легко решила куратор выставки Ольга Свиблова, пригласив на сцену всех художников. Кто хотел, сказал по паре слов, остальные приветствовали публику улыбками.
Народу набилось, как в метро в час пик: художники, кураторы, коллекционеры, арт-критики, официальные лица и ансамбль «Терем-квартет» – как же без музыки. В толпе сталкивались старые друзья, не видевшиеся десятилетиями, поскольку одни теперь живут в Германии, как Вадим Захаров, другие – в США, как Гриша Брускин, во Франции осели Владимир Янкилевский и Эрик Булатов.
На вернисаже произошел обратный отсчет времени: все вспомнили, как дружили, ходили из дома в дом, делали общие проекты, был кайф, драйв, жили в прогорклом СССР, но как апатриды – отделив себя от государства, которому принадлежало, казалось бы, всё. Но не мы, так называемая неофициальная культура. Сегодня «мы» не существует, каждый сам по себе, все очень заняты; тогда жили как птички небесные, без денег, а теперь их надо зарабатывать, так что дружеские посиделки удаются редко. И в Бобуре вдруг все это прорвалось: объятия на фоне работ из того времени, а скольких уже нет на свете! Миши Рошаля, Пригова, Немухина, зато вот они, некогда группа SZ, Виктор Скерсис и Вадим Захаров, живущие теперь в разных странах, братья-близнецы Владимир и Сергей Мироненко, с которыми целовались русские парижские девушки (уже скорее бабушки), а потом сокрушались: «Ой, я не того поцеловала!» «И я, и я», – не могли различить, хотя бывшие «мухоморы», а ныне совершенно разные люди, Володя и Сережа, и внешне стали разными.
Помимо искренних объятий художников были и приобнимания официальных лиц. Пришли послы – РФ в RF и наоборот (Российская Федерация и Republique Française имеют не только схожий флаг – один перпендикулярный другому, но и одинаковую аббревиатуру), представители обоих министерств культуры, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, разумеется, Серж Лавинь, президент Бобура, и Бернар Блистен, его директор. Собственно, дружба Ольги Свибловой и Бернара Блистена и положила начало проекту, о чем директор Центра Помпиду сказал за время моего пребывания в Париже раз десять, на всех происходивших вокруг выставки мероприятиях.
В Бобуре – крупнейшее собрание русского авангарда начала ХХ века, потому логично было дополнить его второй половиной века – теперь это самая большая коллекция русского искусства в Европе. А значит, она будет сохранена, останется в вечности, и ее увидит мир: за сорок лет Центр Помпиду принял сто миллионов посетителей. Фактор юбилея (празднование его состоится 4 февраля 2017 года – выставка еще будет висеть, закрытие – 27 марта!) тоже сыграл роль: подарок на день рождения. Еще одна причина, почему все это состоялось именно сейчас, – политическая.
На мировом рынке, сцене, арене России нет, в информационном поле – мерцает, но с маркером «угроза». Единственная возможность присутствия со знаком плюс – искусство. Так повелось с самого 1917 года: художники, балет, наконец, взрыв «горбимании» с модой на все русское, мода постепенно сошла, хотя Россия все же оставалась одним из восьми ведущих государств мира, а недавний возврат в холодную войну стер всякое ее присутствие даже во Франции. Но в концепции «СССР в окружении врагов», реанимированной два года назад, Франция квалифицировалась как кандидат в друзья.