Все мерить бирюзой
Это строчка из песни Олега Нестерова, который рассказал нам об опыте путешествия на паруснике «Крузенштерн», о свободе и силе человеческой любви.
Для чего современному человеку, который за день может облететь весь земной шар, нужны парусники?
Есть вещи, от которых человек не сможет отказаться никогда. Лошадь. Бумага. Перьевая ручка или карандаш. Скрипка. Парусник из этого же разряда. То есть человек создал что‑то такое, что сделало человека человеком. Скрипка сделала человека человеком. Бумага сделала человека человеком. И парусник сделал человека человеком. Ну как от этого отказаться? Во всех странах есть парусный флот, который, как правило, про учебу. Парусник — ведь это самый лучший фильтр. Когда молодой человек попадает на судно и выходит в открытое море, он сразу понимает, его это или нет. На теплоходе можно спрятаться, не высовывать носа. А здесь будь добр не просто выйти в море, но и ставить паруса. Давай, забирайся на высоту двенадцатиэтажного дома, иди по рее, в любую погоду — через «не хочу», через страх.
Таких парусников, как «Крузенштерн», было больше восьмидесяти. А остались только он да «Седов». Скоро им исполнится 100 лет. Как Вы думаете, в чём секрет их бессмертия?
Ну, это очень просто. В любви. Эти корабли с самого рождения были любимы всеми своими капитанами, всеми своими экипажами.
Фердинанд Лайеш сделал в 1921 году «Командора Йенсена» («Седова»), а в 1926 — «Падую» («Крузенштерна»). Парусники без электричества и двигателя в то время, когда уже вовсю летали самолеты. Думаете, он был такой романтик? Лайеш говорил: «Пусть мои корабли движет только ветер, который ничего не стоит». Можно не платить за топливо, не заходить в порты на дозаправку и не платить за стоянки.
«Крузенштерн» и «Седов» принадлежат к роду винджаммеров (буквально «выжиматели ветра» — прим. ред.). У них железный корпус и отличное парусное оснащение, они могут взять много груза. И обогнуть мыс Горн, а это очень непросто, потому что там сильные встречные ветра и паруснику нелегко справляться. Это идеальная инженерная конструкция, вершина эволюции парусников.
Для таких кораблей не очень хорошая погода — самое оно. Винджаммеры хорошо идут при ветре от двадцати узлов. А это серьезный ветер. До сих пор эти суда участвуют в регатах и в океане, на длинных дистанциях, всегда побеждают.
Лайеш на своих кораблях внедрял все лучшие технические достижения — лебедки, поворотные механизмы... То есть, с одной стороны, там нет электричества и только парус, а с другой стороны — абсолютное техническое совершенство.
Лайеш брал на парусник только потомственных моряков. И стометровый корабль о четырех мачтах обслуживали всего 38 человек (сейчас на «Крузенштерне» 120 курсантов — прим. ред.). Зато эти 38 человек все могли и все умели. То есть Лайеш очень хорошо платил своим матросам. И капитан любил свой корабль, матросы любили. Когда началась война, «Падую» и «Командора Йенсена» прятали по каким‑то бухтам. Они продолжали быть учебными судами.
После войны Советский Союз получил эти корабли по репарации. Получил то, чем и воспользоваться-то не мог — у нас не было парусной школы. Не существовало людей, которые умели обращаться с парусниками.