7 вопросов

Максиму Амелину, поэту о национальных связях

Гран-при литературной премии «Книга года» присужден «Антологии современной поэзии народов России», ответственным редактором которой был выбран поэт и переводчик Максим Амелин. В «Антологии» представлены произведения 229 поэтов из разных регионов страны. На русский язык их стихи перевели 142 переводчика

1. Неужели в стране может существовать так много хороших поэтов?

Я думаю, что, в принципе, может. Они же на разных языках пишут. И более того, эта поэтическая энергия не зависит от размера этноса. Вот какая штука. В «Антологии современной поэзии народов России» представлено 57 языков. Мы ограничили количество участников пятью авторами от народа, потому что мы показывали языки и литературы. В Татарстане кандидатуры утверждал Госсовет, потому что там много поэтов, начались интриги.

2. Подождите, кто выбирал стихотворения и поэтов — вы или Госсовет?

Поэтов выбирали не мы — вот какая штука! По каждому языку были созданы специальные редакционные советы. Чтобы нас потом не обвинили, что мы волюнтаристски кого-то выбрали, а кого-то не выбрали, понимаете? Мы опирались на национальные элиты, потому что там и ученые местные, и краеведы… Мы им доверились.

3. Поэту нужна аудитория. Как ему ее получить, если он не читает свои стихи в кафе?

Ну, если он хочет быть популярным, то надо читать в кафе. Я, например, не люблю читать в кафе — хотя читал, и не раз. Но считаю, что это не лучшее применение поэзии. Все-таки должны быть какие-то вечера... Впрочем, сейчас довольно много всего — только вот публика почти одна и та же. Это другая крайность. Кроме того, поэзия ведь не профессия. То есть она как бы есть, но ее как бы и нет! Потому что никто не знает, кто на самом деле настоящий поэт. Это выясняется через 50 лет.

4. Скажите, а как поэт вы чувствуете ответственность за свой народ и за свою страну?

В общем да. Это обязанность поэта, ее никто не снимал. Многие ее с себя сложили, но на самом деле никто ее не отменял. Поэт прежде всего за язык отвечает, за его состояние, за его тонкие структуры. А где язык, там народ, страна и так далее — это уже следующий уровень ответственности.

5. Как с этим живется? Это же может мешать. Вам, например, нужно называть вещи своими именами.

Эх… Ну да. Сейчас, кстати, никто не мешает этого делать. В общем-то. Есть у меня ряд стихотворений, за которые в 1937 году могли бы расстрелять. Другое дело — политическая деятельность. Это уж у кого как получается. Кто-то ее активно ведет, кто-то нет. Но все равно поэт, как термометр, должен реагировать на какую-то температуру в мире. Хотя нет никаких рычагов и механизмов, которые могут что-либо изменить. Но измерить температуру и поставить диагноз можно.

6. Чувствуют ли поэты в регионах оторванность от литературного мейнстрима? И вообще есть ли какой-то литературный процесс сейчас?

В какой-то мере они чувствуют это. В то же время они живут прежде всего в своих языках и своих субкультурах. Это те, кто пишет на своем родном языке. И одна из наших задач, в числе прочего, — общие фестивали проводить, чтобы люди познакомились. Потому что все разбросаны от Якутии до Чукотки, от Ямала до южного Дагестана, на огромной территории. С одной стороны, коммуникация облегчена соцсетями: многих ты можешь там увидеть. С другой стороны, она ограничена передвижением — у нас же дорого все! Чтобы добраться из Якутска в Улан-Удэ, нужно перелететь в Москву из Якутии, а потом из Москвы в Бурятию. Мы даже хотели сделать для национальных авторов антологию русской поэзии, потому что они плохо знают русский контекст. У них были учебники, которые еще в советское время разработаны, — там совершенно другая литература представлена. Мандельштама или Бродского знают далеко не все, а читали только продвинутые. При этом есть якутский авангард и удмуртский тоже.

7. Вы сейчас как раз участвуете в фестивале национальных литератур народов России. Вопрос в связи с этим: какое слово вам нравится больше, «мультикультурализм» или «интернационализм»?

Это все-таки разные вещи. Мультикультурализм предполагает параллельное существование разнородных явлений — без перетекания одного в другое, а интернационализм, наоборот, предполагает перетекание. Трудно сказать… В России сейчас, конечно, русский язык теснит все остальные языки, это неизбежно. С другой стороны, это единственный язык межнационального общения. Привязка к русскому языку поможет поэтам и писателям встретиться, лучше узнать друг друга. В советское время проводились совещания национальных писателей, а потом это все прекратилось. Выросло уже два поколения, которые просто не знают друг друга. И фестиваль призван в какой-то мере изменить эту ситуацию. Во-первых, нам важно показать творчество участников — очень интересное, разнообразное. Во-вторых, познакомить их друг с другом, чтобы национальные связи поддерживались, чтобы люди не замыкались каждый в своем уголке. Чтобы на таком огромном пространстве России существовали дополнительные связи между ними.