Плоды ошибок трудных
Государство усиливает регулирование в сфере абортов. Однако эта политика, вероятнее всего, не приведет к кардинальному росту рождаемости, а создаст угрозу репродуктивному здоровью женщин. Нужна открытая общественная дискуссия. Ведь аборты — это прежде всего маркер несовершенства социума, толкающего женщину на противоестественный шаг, и справляться с этой бедой надо сообща
Недавние инициативы властей по снижению доступности абортов в России обострили и без того сложную тему насильственного прерывания беременности. Логика властей, если мы ее правильно понимаем, проста: меньше сделают абортов — больше родится детей. Оппоненты настаивают на праве женщины распоряжаться своим телом и уверены, что детей после принятия новых законов больше не станет.
Позиция медиков где-то посередине: с одной стороны, они считают, что рожать лучше, пока женщина молода и здорова, а аборты действительно наносят серьезный вред репродуктивным функциям. Однако врачи опасаются, что запреты абортов лишь уведут их в тень, а государство, окончательно потеряв контроль над ситуацией, увеличения рождаемости так и не добьется.
Александр Рюмин/ТАСС
Правозащитники также высказывают разные точки зрения: право женщины на свое тело бесспорно, но как быть с правами тех, кто еще не родился? Разговоры о наделении человеческого эмбриона юридическим статусом ведутся давно, причем в первую очередь в западных странах. Вердикт церкви при этом однозначен: аборт — это убийство. Религиозных деятелей поддерживает мощное движение пролайферов, которые уверены, что на абортивном материале выстроена бесчеловечная индустрия.
В этих спорах где-то потерялась современная женщина, от которой государство требует и работать, и рожать, и воспитывать детей. Она вроде не против, но обстоятельства и жизненный опыт часто ставят ее перед нелегким выбором. Потерялся и мужчина, которого будто и вовсе нет в этом уравнении.
У России своя непростая история с законодательством об абортах. Наше собственное прошлое и опыт других стран свидетельствуют: к увеличению рождаемости запрет на прерывание беременности не приводит — как и к снижению количества абортов (см. «Можно ли купить рождения и как вернуть многодетность»). Значит, решение задачи лежит в других плоскостях.
Что сделать, чтобы наши женщины предпочли рожать? Как быть, если все прежние аргументы уже не работают, а враждующие стороны, вместо того чтобы совместно искать новые подходы, тратят силы на бескомпромиссную борьбу друг с другом?
Три волны против абортов
Российский подход в отношении абортов считается самым либеральным в мире. Согласно Федеральному закону «Об основах защиты здоровья граждан», прерывание беременности по желанию пациентки может быть проведено на сроках до 12 недель, по социальным показаниям (при лишении родительских прав, заключении под стражу, потере супруга и зачатии в результате изнасилования) — до 22 недель, по медицинским показаниям (при появлении патологий и угрозе гибели женщины при родах) — на любом сроке до 24 недель. Закон также позволяет врачу отказаться от проведения аборта по личным убеждениям — но не в случаях, когда ИПБ (искусственное прерывание беременности) требуется по медицинским показаниям или когда другого врача просто нет.
Первая волна кампании по ужесточению регулирования ИПБ прошла в 2015 году, когда экс-председатель комитета Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина после консультаций с РПЦ представила коллегам законопроект о выводе абортов из системы обязательного медицинского страхования (ОМС) под тем предлогом, что это не болезнь. Она также первой предложила запретить аборты в частной медицине.
Однако Госдума отклонила предложения, поскольку экс-министр здравоохранения Вероника Скворцова была твердо убеждена, что это увеличит риски для женщин и приведет к росту детской смертности. Годом позже высказал свое мнение и президент. «В современном мире в подавляющем большинстве стран эти решения все-таки оставляются за женщиной. Почему? Потому что есть большие опасения, что в случае тотального запрещения у нас махровым цветом будут расти криминальные аборты», — заявил Владимир Путин, напомнив о печальных последствиях сталинских законов.
Несмотря на это, в 2016–2018 годах в некоторых регионах страны в качестве эксперимента начали вводить временные запреты. Например, в Приморском крае в 2016 году женщинам отказывали в прерывании беременности в рамках акции «Подари мне жизнь», длившейся три дня. В Чувашии в 2017 году аборты не проводились в Международный день защиты детей, в Рязани и Якутии — в течение четырех дней.
В 2019 году началась вторая волна борьбы с абортами. К ней активно подключилась РПЦ, и в Госдуме сформировали рабочую группу по изучению инициатив церкви, включавших в том числе и выведение абортов из системы ОМС. Тогда же свою некогда жесткую позицию начал смягчать Минздрав: объявил о начале сотрудничества с РПЦ в вопросах здоровья, а также задался целью вдвое сократить число абортов за ближайшие шесть лет. Министра Веронику Скворцову впечатлило, что, по данным РПЦ, в 2018 году после консультации со священниками 39 тыс. из 257,5 тыс. женщин решили не прерывать беременность.
В прошлом году министр здравоохранения Михаил Мурашко и ряд политиков выступили за отмену абортов в частных клиниках, называя это приоритетной задачей властей. И уже в 2023 году с подачи вице-спикера Госдумы Анны Кузнецовой пошла третья волна борьбы с абортами, опять же через регионы.
Так, в Мордовии и Тверской области ввели административную ответственность за «склонение» к абортам, то же намерены сделать власти Тамбовской области и Республики Татарстан. Губернатор Нижегородской области Глеб Никитин предложил депутатам заксобрания рассмотреть запрет об абортах в частных клиниках, а также сократить допустимый срок для прерывания беременности в государственных клиниках с 12 до 8 недель (ранее эта идея обсуждалась в Госдуме).
Летом этого года взаимодействие с региональными властями усилилось. Анна Кузнецова заявила, что те или иные ограничения прорабатывают уже десять регионов. В июле губернатор Мордовии Артем Здунов заявил, что договорился с руководителями частных клиник прекратить «на добровольной основе» деятельность по прерыванию беременности в своих организациях.
В августе глава Челябинской области Ирина Гехт отрапортовала, что три частных медцентра из 59 после диалога с региональными властями отказались от проведения хирургических абортов. Тогда же данную услугу перестали оказывать в трети (из 89) частных клиник Татарстана. В начале ноября инициативу поддержали четыре из пяти частных клиник Курской области, а еще одна будет проводить вмешательства только в условиях круглосуточного стационара.
«Да, нас собирали в обладминистрации и рекомендовали отказаться от абортов вовсе, — рассказали “Моноклю” на условиях анонимности в одном из крупных центров женского здоровья Казани. — Но мы пока не решили, от чего именно откажемся: у нас один из ведущих профильных центров, и услуги оказываются в комплексе. Получается, мы должны разворачивать пациенток?»
В Крыму все частные клиники добровольно отказались от проведения процедуры прерывания беременности — теперь ИПБ будут заниматься исключительно государственные медучреждения полуострова. «Во-первых, у нас позволялось не иметь отдельной лицензии; во-вторых, в регионе нет медцентров, специализирующихся на абортах, — говорит руководитель одной из крупных клиник Крыма. — А главное, не воевать же нам с Аксеновым (Сергей Аксенов — глава региона. — “Монокль”) из-за одной процедуры. А он собрал всех и честно сказал: видите, какая сейчас политика партии, надо быть в тренде, а вам это ничего не стоит. Пообещал выделить больше средств ОМС на другие виды медпомощи».
Крупнейших федеральных медицинских сетей новшество пока не коснулось. Они отказались открыто обсуждать с нами эту тему из-за слишком большой политизированности вопроса и вероятного давления со стороны Минздрава. Но на условиях анонимности заверили, что никакого давления со стороны чиновников не испытывают. «Ни приглашений на беседы не было, ни предложений. Так что мы не собираемся отказываться от проведения ИПБ во всех регионах присутствия», — заверили «Монокль» в одной из частных сетевых клиник.
Именно выделяемые частным медцентрам средства ОМС и стали основным рычагом давления, считает председатель правления Объединения частных медицинских клиник и центров Сергей Мисюлин. «Ни одна медорганизация добровольно не отказывалась от проведения абортов — эти решения за них принимают органы власти. Основной способ убедить — намекнуть на сокращение квот и объемов выделения средств на оказание медпомощи по ОМС, — объясняет Сергей Мисюлин. — И поскольку на абортах почти никто, кроме специализированных центров, существенно не зарабатывает, большинство многопрофильных клиник с легким сердцем убрали этот вид медпомощи в угоду чиновникам, чтобы сохранить другие доходы по линии ОМС».
Как известно, средства ОМС выдаются частным клиникам в том числе на оказание дорогостоящей высокотехнологичной и онкологической медпомощи, УЗИ, ЭКО, а также на аборты. У ряда крупных сетевых центров доля услуг, оказанных по ОМС, достигает 15–20% (например, у «Медси» эта сумма превышает миллиард рублей в год).
Из 72 тыс. частных клиник, лабораторий, медцентров, акушерских и косметологических салонов услуги по ОМС оказывают около 10 тыс. медорганизаций, в 2022 году им досталось несколько десятков миллиардов рублей от государственного фонда. Исходя из данных Минздрава о том, что частники проводят пятую часть всех абортов (100–120 тыс. процедур в год при средней стоимости каждой 20 тыс. рублей), на этой процедуре они заработали не более 1–1,5 млрд. При общем обороте всех частных клиник в 1 трлн рублей подобные суммы — капля спирта в бочке воды.
«Года четыре назад Минздрав обязал клиники, которые практикуют ИПБ, иметь помимо лицензии дополнительное разрешение — в том числе чтобы посчитать, сколько вообще абортов делают в частных клиниках. Прежде этого не знали вообще, — вспоминает экс-директор НП “Объединение частных медицинских клиник и центров” Сергей Лазарев. — Видимо, посмотрели и решили, что такой, пусть и небольшой, доход в виде платы за аборты госклиникам не помешает. И вот снова под предлогом заботы о демографии прощупывают почву, теперь уже по регионам — как отреагируют граждане на отказ частных клиник от ИПБ».
Эксперт обращает внимание, что Минздрав использует любой предлог, чтобы перераспределить те или иные виды медпомощи в пользу госклиник, хотя перед ним стоит задача наращивать долю частников в ОМС. «Полагаю, что у частных центров в итоге отберут право на аборты, — продолжает Сергей Лазарев. — Вторым шагом вернутся к идее полного запрета на прерывание беременности по ОМС, тогда женщинам придется обращаться только в госклиники и только платно.
Эта идея общественников и церкви, похоже, очень нравится Минздраву». Но версия «экономного» государства, объясняющая всю кампанию, далеко не единственная.
Позиция государства
Почему власти решили ужесточить политику в сфере деторождения, мы могли лишь догадываться — разве что отдельные политики брали на себя задачу объяснить гражданам смысл проводимых полупартизанскими методами решений.
Обратимся к программным документам. В Концепции государственной семейной политики в Российской Федерации на период до 2025 года, принятой в 2014 году, говорится об ухудшении показателей репродуктивного здоровья женщин. Одним из факторов, негативно влияющих на него, остается прерывание беременности. Вместе с тем отмечается сохранение стойкой тенденции к снижению числа абортов, в том числе у первобеременных женщин.