Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Ирина Апексимова. Живу как хочу
После спектакля ко мне подошла женщина: "Мы так переживали за всех ваших героинь... Особенно за "Зимнюю вишню"!" - "Зимняя вишня" - это не я, а Лена Сафонова. - Женщина посмотрела на меня так, будто я ее дурю. Замолчала. - А я Ирина Апексимова - "День рождения Буржуя"..." Она вздрогнула: "Ой, какой ужас!"
— Ирина Викторовна... Ирина... Как вам больше нравится?
— Никак не могу привыкнуть к «Ирине Викторовне» — подташнивает даже. Похоже на подобострастное, в стиле «как бы чего не вышло».
— Вы редко даете интервью. Давайте сразу определимся, какие вопросы вас раздражают, чтобы случайно их не задать.
— Если что, скажу: «Раздражает!» Но если серьезно, то я очень не люблю вопросы о личной жизни. Мужчинах, маме-папе... Должно оставаться что-то свое, не вынесенное на рассмотрение посторонних. То, до чего не долетают чужие взгляды, и неважно — добрые они или злые. Да, у меня, конечно, публичная профессия, но это не предполагает публичность личностную. По ролям в кино об актере как о человеке ничего понять нельзя, но в театре — наоборот. Что бы мы ни играли, все и всегда пропускаем через себя.
— Вам самой интересно читать о других известных людях — коллегах, друзьях? Открываете Интернет, а там, к примеру: «Лариса Долина развелась!» Кликнете? Все же Лариса Александровна — ваша троюродная сестра.
— Никогда в жизни! Потому что, как правило, все написанное под подобными заголовками — неправда. Или человек обезумел, раздает глупые интервью и несет, мягко говоря, чушь.
— Постараемся с вами сделать правдивое интервью, где вы — настоящая. Ирина, скажите, когда появилось понимание, что в публичном пространстве не стоит быть распахнутой? Вы ведь пришли в профессию в начале девяностых, когда никто еще не слышал о личных границах и молодые актеры были весьма откровенны. Что-то конкретное заставило «захлопнуться»?
— Я просто никогда не открывалась. Даже когда мне было семнадцать. Вы не найдете ни одного моего интервью, где я рассказываю о своей частной жизни, взаимоотношениях с мужчинами, свадьбах-разводах. Ни одного! Спасибо за это родителям: воспитали в традициях прошлого, когда неприлично делиться со всем миром горем, радостью, страхами, сомнениями.
— Ирина, я очень удивилась тому, что вас назначили директором еще одного театра, причем накануне нового, 2021 года. Уже шесть лет вы возглавляете Театр на Таганке и меньше года — театр «Содружество актеров Таганки». Как вы сами расценили это назначение? Как подарок Санта-Клауса или челлендж?
— Я понимаю, что значит назначение директором в коллектив, который меня не знает, поэтому отношусь к нему как к «подарку». Всегда все можно исправить: в любой день напиши заявление об уходе — и свободен.
— Вопрос «А почему я?» не возник? Что для театров на Таганке Апексимова?
— Не знаю! Могу говорить только о себе. Как творческая единица на культурной карте столицы театр давно не существовал, зато был популярен в судах, прокуратуре и желтой прессе. Горжусь тем, что удалось сделать двадцать два успешных спектакля из двадцати пяти постановок за пять лет. Первый сезон у меня ушел на ремонт и ответы на жалобы.
— Как искать деньги на тот же ремонт? Ходить по спонсорам и торговать лицом?
— Лицо никому не интересно, это не работает. Пока не вышел первый спектакль — «Суини Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит», на который департамент культуры выделил грант, — со мной никто не разговаривал. Для начала надо было предъявить и труппу, и режиссеров, и новые интересные постановки. Вот когда все это я смогла показать спонсорам, те начали давать деньги.
— В одном из интервью ваша дочь Даша, говоря о назначении вас директором, сказала, что маме «повезло». В чем?
— Думаю, речь о том, что артистка расширила личные горизонты и разобралась в непростых экономических вопросах: федеральных законах, законах о закупках и так далее.
— Вы открыли двери молодым режиссерам, которые стали экспериментировать с разным материалом — от мюзикла до экзистенциальной психологии.
— Да, именно этим Таганка и стала интересна зрителям, особенно молодым.
— А что с труппой? В последнее время худруков и директоров театров все чаще обвиняют в том, что они увольняют всех подряд, особенно пожилых.
— У нас на Таганке осталась прежняя, «старая» труппа. И в «Содружестве» — все на месте. Осенью там запускаем режиссерскую лабораторию «Открытые репетиции».
— Ох, Ирина, не избежите критики и обвинений во вкусовщине!
— Именно поэтому я никогда сама не делаю распределение ролей. Режиссеры смотрят спектакли, актеров и сами же проводят отбор. Иногда кастинги бывают открытыми, когда просто приходит информация: требуется актриса такого-то возраста и такого-то амплуа. На одну роль в этом случае претендует сразу много людей. Мы отправляем на просмотр несколько человек из нашей труппы, но на то, кого в итоге выберут, я никак не влияю. Всего дважды спорила, настаивая на том, чтобы взяли именно этого актера. И не проиграла! Режиссер остался доволен.
— На сайте театра три ветерана сцены — Полицеймако, Трофимов, Смирнов. В одном из своих редких интервью вы говорили, что судьба состарившегося актера страшная: забвение под хештегом «кумир прошлого». Как поступаете со своими старшими коллегами? Если они уже не играют, платите зарплату?
— Их больше, не три. Активно играют Селютина, Трофимов, Смирнов, Сидоренко. Последняя, кстати, недавно присоединилась к играющим актерам — Смирнову и Трофимову. Иногда играет Полицеймако. Остальные не в состоянии работать и в конце концов заслуживают того, чтобы получать зарплату не выходя на сцену.
Несколько лет назад на совещании мэра с руководителями московских театров Николай Николаевич Губенко произнес речь, в которой сказал, что в труппах очень много стариков, которые реально не могут работать — здоровье не позволяет. Уволить их нельзя, поскольку это означало бы обречь на нищету в буквальном смысле слова. Это не самый большой балласт, и если кто-то выходит на сцену хотя бы раз в сезон — большое спасибо за это.
— В кино с актерами зрелого возраста — совсем беда. На них не пишут сценариев. Вообще! В театре та же проблема?
— В кино после тридцати лет ты никому не нужен. Активно сниматься я перестала после того, как однажды мне прислали предложение сыграть «маму Зины». У героини даже имени не было!
Я была страшно возмущена. У нас действительно нет сценариев для женщин «сорок плюс», гори они огнем! В отличие от них мужчины в этом возрасте расцветают. Нечего играть, кроме «мамы Зины». Я уже даже не читаю то, что присылают. Да и раньше предложения не радовали — все что-то вроде того, что уже играла в «Дне рождения Буржуя»: роли стерв, убийц, агентов спецслужб. Иногда режиссеры, имен которых я никогда не слышала, предлагают записать самопробы. Это же унизительно! Не буду я этого делать! В моем идеальном мире режиссеру стоит поговорить с актером, потратить на него время и записать его хотя бы на мобильный телефон. Если не знаешь, кто он такой, и не видел его ролей.