Роман Курцын: «В том, что я хороший актер, не сомневался никогда!»
Пришел на «Ленфильм» и прямо заявил: «Очень хочу сниматься в кино, возьмите меня — не пожалеете. Увидите, однажды я стану знаменитым артистом!» Крутил сальто между столами — в общем, пытался привлечь внимание всеми доступными способами
Моя первая поездка в Москву случилась морозной зимой — наш седьмой класс привезли посмотреть столицу. И вот гуляю по Красной площади в маминой шубе с перешитыми на мужскую сторону пуговицами и в женских сапогах — только на этих условиях мама согласилась отпустить на экскурсию. Собственной зимней одежды у меня не имелось, а с тридцатиградусным морозом шутки плохи.
Так вот, стоя на главной площади страны в столь странном наряде, я дал себе слово, что однажды сфотографируюсь на том же месте в дорогом костюме. А еще представлял, как стану страшно знаменитым и премьера фильма с моим участием пройдет в Кремле. От этих мыслей было так хорошо, что заиндевевшие губы сами собой расползались в улыбке. Наверное, в тот момент я выглядел забавно, но все так и случилось. С одной лишь разницей: перед премьерой «Крыма» в Кремле я сфотографировался на Красной площади во фраке.
— Откуда же вы такой нарядный приехали в Москву?
— Вырос в Костроме, практически в казармах военно-химического училища. Я из простой семьи. Мама служила в секретном отделе химзащиты, в Чернобыль ездила с ликвидаторами после аварии. Отец же был рядовым сотрудником милиции — выезжал на семейные скандалы и пьяные драки. Из-за ведомственной работы родителей мы постоянно переезжали, я менял школы, а это непросто — каждый раз новый коллектив и в него надо вписаться. История, которая привела меня в спорт, произошла в четвертой по счету, если правильно помню, школе и напрямую связана с мамиными шубой и сапогами.
Я рос светлым, воздушным парнем, который не просто не умел драться, а даже не знал, что это такое. Мама, неплохо владевшая швейной машинкой, одевала меня в строгие костюмы собственного производства. Выглядел я прилично, но все это не от хорошей жизни — на магазинные вещи денег катастрофически не хватало. В общем, в сентябре в новый класс пришел вполне приодетым. С демисезонным же и зимним гардеробом намечались проблемы — самым слабым звеном была обувь. Ботинки ведь не сошьешь, только купить можно... Как назло, ударили сильные морозы, и мама, чтобы я мог добираться до школы, перешила на своей старой шубке пуговицы на мужскую сторону. Но это еще полбеды. Шуба была короткой и сошла за унисекс, а вот единственные теплые сапоги, имевшиеся в семье, были однозначно женскими. Небольшой каблук выдавал их с головой. Конечно, пацан-семиклассник не мог в таких войти в класс ни при каких условиях, но и бегать в лютые костромские морозы в туфлях — самоубийство.
Старался переобуваться на ближайших подступах к школе, не привлекая лишнего внимания. Кто увидит, какая сменная обувь в твоем мешке? Но однажды ребята меня все-таки вычислили. Стали подшучивать, цепляться, я огрызнулся в ответ... И вот выхожу из школы, а за углом — целая толпа. Драться я, повторюсь, не умел абсолютно. В семье мне внушали, что нельзя отвечать агрессией на агрессию, надо пытаться выяснить отношения при помощи слов. К тому же я не обладал ни силой, ни уверенностью в себе. В общем, растерялся и совершил самую распространенную ошибку — попытался избежать конфликта, то есть убежать. Гнали меня как зайца!
То, что произошло дальше, даже дракой назвать нельзя. Били всей толпой — человек двадцать. Синяков наставили! Шок испытал жуткий, ведь до того дня меня никто ни разу пальцем не тронул. И я не знал, что происходит после того, как получаешь кулаком в лицо: будет просто больно или сразу умрешь?
Детская жестокость появилась отнюдь не сегодня, она существовала всегда, просто теперь такие вещи записывают на телефоны и выкладывают в Сеть. В этом и отличие. Раньше подобные драки не афишировались, потому что участников ругали и дома, и в школе, агрессорам объявляли бойкот, и они вовсе не казались себе суперменами. Да и что тут героического — налететь толпой на одного? Культивирование жестокости в кино и Интернете, на мой взгляд, все перевернуло с ног на голову. Ребята, которые били меня в Костроме, конечно перебесились и выросли в нормальных людей. Многие искренне радуются, когда приезжаю на малую родину, спешат поздороваться, сказать хорошие слова. Уверен, они тот день и не помнят — это ж только для меня стало целым событием!
Я был абсолютно раздавлен. Подбитый глаз и расквашенная губа — мелочи по сравнению с травмами душевными. Никому ведь даже не ответил, не отмахнулся... Пойти сразу домой в таком состоянии, конечно, не мог — требовалось прореветься и все переварить. Отсиделся в лесу, только потом поплелся к родителям. Отца не было — наверное, умчался урезонивать очередного пьяного дебошира. А мама у меня женщина мудрая и после заданного вопроса все поняла.
— Мам, можно мне записаться в секцию рукопашного боя? — спросил я.
— Конечно, приходи завтра после уроков в часть, устроим.
Рукопашным боем я отзанимался несколько месяцев, наполучав по шее от тренера сильнее, чем тогда у школы. Но мотивация была сумасшедшей: я жаждал мести, не мог смириться с неспособностью постоять за себя. В итоге превратился в жуткого драчуна — это уже не было спортом, подростковая агрессия в чистом виде. Кидался на каждого, кто пытался косо на меня посмотреть. Впрочем, скоро таких вообще не осталось — я обрел репутацию абсолютно безбашенного пацана, от которого лучше держаться подальше.
Позже был даже благодарен ребятам, ведь именно после того злополучного дня увлекся спортом. Правда, пришел к нему такой вот непрямой дорожкой.
— Дорога к театру была прямее?
— Театральный кружок и самодеятельность существовали в моей жизни всегда. Туда влекло. Тройки учителя мне натягивали только потому, что выступал за школу в различных творческих конкурсах и участвовал в праздниках. Восемь лет я фактически не учился, пропадал где угодно — в театральном кружке, на тренировке, безобразничал на улице — только не на уроках. Учеба категорически не давалась, меня даже перевели в спец-класс коррекции для отстающих. Не помогло, к началу девятого класса читал я только по слогам. Педагоги опустили руки, явно решив дотянуть меня хоть как-нибудь. Понятно, что дорога такой «звезде» разве что в ПТУ, а если не прекратит бузить, может и вообще отправиться в места не столь отдаленные. Ситуацию с мертвой точки сдвинула мама. Я мечтал об актерской профессии, и она об этом знала. Однажды просто сказала, что ни в какой театральный меня не примут, если не окончу одиннадцать классов и в году будет хотя бы одна тройка. Я озадачился: наверстывать придется много, а педагоги вовсе не умирают от счастья мучиться со мной еще три года...
Так что же — прощай, мечта? Ну нет! И я засел за учебники. За два года — десятый и одиннадцатый классы — выучил все, что проходили раньше. Преподаватели поначалу недоумевали: «С чего это Курцын вдруг за ум взялся?» Но разговоры о том, что мое место в тюрьме, прекратились. В итоге в аттестате у меня всего пять четверок, остальные пятерки. Насколько знаю, в моей школе до сих пор уверяют, что можно пройти курс за два года, если очень нужно. Так и говорят: «Был у нас Курцын такой, артист теперь».
В десятом классе я стал чемпионом России по армрестлингу, оказавшись самым юным и легким участником — весил всего пятьдесят два килограмма. Получил золотую медаль и звание кандидата в мастера спорта. Тренеры считали, что меня ждет большое спортивное будущее, а я в запале отвечал, что стану лучшим в любом деле, за которое возьмусь. И конечно, хотелось чего-то большего, чем просто спорт: развиваться всесторонне, изменить свою судьбу.