Иван и Елена Стебуновы: с чистого листа
Прошлое мы не обсуждаем. А зачем? Это перевернутая страница. Надо жить настоящим и быть благодарным судьбе за все ее подарки...
Не возражаете, если начнем с Лены? Трудно быть женой артиста?
Елена: Для меня Ваня прежде всего любимый человек. И надеюсь, отец моих будущих детей. К тому, что он артист, отношусь спокойно: это просто работа. Ваня меня всюду берет с собой — на премьеры, съемки... В театре пересмотрела все спектакли с его участием, причем не по одному разу. На поклонах муж обязательно подходит к краю сцены и находит меня глазами в зале.
Когда Ваня играет, внутри все переворачивается, переживаю за него. Недавно репетировал танцевальный номер для спектакля. Он очень пластичный, здорово двигается на сцене, однако старая травма спины дает о себе знать. Я видела, как тяжело ему тренироваться, как больно. Но он молодец, справился!
Иван: Лена — абсолютно «моя женщина». Кажется хрупкой, но характер у нее сильный и прямой. Человек без второго дна, не будет ходить вокруг да около. Мы встречались примерно полгода, она иногда оставалась у меня ночевать. И однажды Лена поставила перед выбором: «Устала находиться в разъездах между домами, думать, какие вещи захватить, чтобы завтра надеть на работу. Решай — либо мы расстаемся, либо будем жить вместе». Конечно вместе! Ну а через некоторое время встречала меня с репетиции, я сел к ней в машину и сказал: «Так, в субботу идем в ЗАГС подавать заявление». В августе прошлого года мы стали мужем и женой.
— Вы человек решительный. Так же решительно три года назад вдруг бросили Москву, «Современник», в котором вполне успешно складывалась карьера, и пропали из поля зрения...
Иван: Знаете, я лишь со временем по-настоящему полюбил дело, которым занимаюсь, и понял, что сцена лучшее лекарство от всего. Выходишь — перед тобой восемьсот человек, это какое-то шаманство: ты раскачиваешь зал, он в твой монолог включается и качается вместе с тобой...
В профессию пришел, можно сказать, случайно, по накатанной, потому что мама — актриса. Ольга Михайловна выросла в семье педагогов и сама окончила педагогический. Училась в Барнауле. Там же в стройотряде познакомилась с будущим мужем — Сергеем Алексеевичем. Поженились, родилась моя старшая сестра Алена, затем я.
Но как-то летом мама отправилась за покупками за двести километров от Барнаула в Новосибирск: этот город крупнее и в нем было проще что-либо достать. Проходя мимо толпы молодежи, поинтересовалась, зачем собрались. Оказалось, в театральном училище начались вступительные экзамены, конкурс огромный. Кто-то посмеялся: «Ну и ты заходи». Мама зашла. Просто было интересно, что из этого выйдет... Почитала стихи перед приемной комиссией, что-то спела — и вдруг совершенно неожиданно ее приняли.
Вернувшись домой, она сообщила отцу, что мы всей семьей переезжаем в Новосибирск. Бросить налаженную в общем-то жизнь, отправиться в никуда ради какого-то театрального училища — вот это поворот! Но чего не сделаешь ради любимой женщины! Папа начал паковать вещи. Он очень спокойный, хороший — мой отец. «Советский человек» — это о нем.
Через четыре года, когда мама окончила театральное и получила распределение в Оренбург, он так же отправился с ней. Ну и мы с сестренкой, конечно. Только обжились, мама решает поменять театр — и семья снова вернулась в Новосибирск. Она поступила в «Глобус», работала там многие годы. Сейчас заслуженная артистка России.
В «Глобусе» в возрасте десяти лет я впервые вышел на сцену. В школе учился так себе, не хватало усидчивости. Я веселый, компанейский, из-за чего влипал в разные истории. Энергия била через край, нужно было куда-то ее девать, и я сам записался в секцию греко-римской борьбы.
Допускаю, что мог связать судьбу с профессиональным спортом, но в четырнадцать лет получил травму: на очередных соревнованиях меня ошибочно поставили в другую весовую категорию. Я весил меньше, чем соперник, — это недопустимое нарушение. Заметив разницу в габаритах, хотел отказаться от спарринга, но тренер настоял: «Будь мужиком!» Я себе повторил: «Будь мужиком!» — и вышел на ковер. Начали бороться. Во время броска противник упал на меня всем весом. Последнее, что помню, — жуткий хруст. От боли потерял сознание.
Дальше — скорая, компрессионный перелом пятого и шестого позвонков шейного отдела, долгая-долгая больница и высокий риск, как говорили врачи, навсегда остаться инвалидом. Почти месяц был на вытяжке. Заново учился ходить, год провел в корсете. Очень благодарен докторам и до сих пор сохранил к ним трепетное отношение.
Со спортом пришлось завязать. Подростковый возраст пришелся на середину девяностых, все выделывались, показывали, кто круче. Как папуасы. Смешное по-своему время. Да вот только недавно смотрел домашнюю видеозапись с молодежной вечеринки в Новосибирске и с ужасом обнаружил, что из восьми человек, участвующих в конкурсе на сцене, шестеро мертвы, погибли — кто в аварии, кто по бандитке зарезан. Все мои хорошие товарищи.
Я тогда уже учился в Новосибирском театральном училище на курсе Сергея Николаевича Афанасьева. Приняли без особых проблем — в общем, благодаря маме.
— Взыграли гены?
— Честно говоря, поступал туда от банального нежелания продолжать учиться в школе, но всерьез себя артистом не видел, поскольку прекрасно знал оборотную сторону этой профессии. Зарплаты даже у многих заслуженных и народных мизерные.
Если совсем откровенно, то решение на третьем курсе все бросить и уехать в Москву было продиктовано не стремлением покорять столичную сцену, а желанием покинуть отчий дом. Взрослым себя чувствовал!
В Москве, к сожалению, не везло: срезался во всех театральных институтах. Кто-то посоветовал Петербург. И я отправился в Северную столицу. Там судьба мне благоволила, поступил в Академию театрального искусства (бывший ЛГИТМиК).
Учиться оказалось сложно. То, что гоняли с утра до вечера, — не страшно. Педагоги очень профессионально давали понять, что мы все — сплошное «г». Каждый год к ним приходили первокурсники с горящими глазами и гордой осанкой. На втором курсе я видел тех же ребят перепуганными, с опущенными головами, а в итоге процентов восемьдесят выпускников после академии не желают даже слышать о театре. Хотя, наверное, многие возразят: мол, так и нужно, в актерской профессии выживают только самые стойкие...