Забойные истории
Как Александр Щукин попал в список Forbes, а потом оказался под домашним арестом.
Автомобиль уносил юриста Дмитрия Цветкова прочь от лондонского Сити, где он встречался с адвокатами. Был пасмурный январь 2019 года. Бывший студент Дмитрия Медведева и Николая Егорова (юрист, однокурсник Владимира Путина) устроился на заднем кресле, и тут его смартфон завибрировал. На экране высветилось фотосообщение от его знакомого Ильдара Узбекова: во всю длину лондонского красного автобуса красовался анонс фильма Blood Coal Money («Кровавые угольные деньги») и — портреты Узбекова и его тестя Александра Щукина. Цветков решил, что это розыгрыш. Но такие автобусы попадались водителю Цветкова на обратном пути, о чем тот и сообщил шефу. Медийный интерес к Щукину и Узбекову давно вышел за пределы России. О них пишут Times, Guardian, Wall Street Journal, El Pais. Русскоязычные ресурсы приписывают родственникам коррупционные схемы и захваты шахт, а также связывают их с деньгами полковника Захарченко, исчезновением людей и «молдавской прачечной». Чем прославились бывший участник «Золотой сотни» Forbes и его зять?
Щукин Гроз
Потомственный шахтер Александр Щукин окончил Московский горный институт в 1985 году и вернулся в родной Кузбасс. Здесь он три года проработал ГРОЗом (горнорабочий очистного забоя) и бригадиром нескольких шахт. Принятый в 1988 году закон о кооперации подтолкнул 37-летнего Щукина к собственному делу. Он занимался сбором металлолома. А в 1989 году вместе с женой запустил транспортную компанию «Горняк», которая перевозила уголь с кемеровских шахт.
В начале 1990-х Щукин организовал добычу «своего» угля на брошенном Байдаевском разрезе. Этот бизнес принес первые серьезные деньги. На них Щукин купил блокпакет акций шахты Полосухинской. Шахтой руководил бывший начальник Щукина Игорь Гладун, предприятие было молодым и перспективным: с запасами более 100 млн т оно запустилось лишь в 1985 году. И акционировалось одним из первых в стране.
Несмотря на сложный характер и склонность к резким высказываниям, Щукин зарекомендовал себя хорошим хозяйственником, вспоминает Гладун. Сначала он доверил Щукину перевозки угля и шахтеров Полосухинской: «Ни одного срыва не было». «Я все контролирую сам: встаю в 6 утра и ложусь в 12 ночи», — рассказывал Щукин.
В 1996-м, когда Гладуну потребовалась операция на сердце, он перебрался в Москву и оставил шахту на Щукина. Полосухинская, как и все угольные предприятия, утопала в долгах и была на грани остановки. Добыча снизилась в три раза, до 50 000 т в месяц, шахтерам по полгода задерживали зарплату. Денег не хватало ни на оборудование, ни на транспортировку и обогащение угля. Щукину срочно были нужны влиятельные партнеры.
Сила партнерства
«История создания «Сибуглемета» была основана не на жажде приватизации», — уверяет один из основателей холдинга Владимир Мельниченко. По его словам, это была необходимость: «Чтобы обеспечить выживание предприятий, которыми мы руководили на госслужбе». Мельниченко и еще три выходца из госконцерна «Кузнецкуголь» (в него входила и Полосухинская) Анатолий Смольянинов, Анатолий Скуров и Валентин Бухтояров создали «Сибуглемет» в 1995 году. К концу 1990-х это был один из крупнейших трейдеров кузбасского угля с собственными предприятиями и оборотами в сотни миллионов долларов.
В одном из интервью Щукин рассказывал, что в 1999 году Смольянинов предложил ему партнерство. Бывший партнер Щукина утверждает, что тот сам попросился в «Сибуглемет»: «Он бы не выжил. Таких предприятий [как Полосухинская] было много. Либо их кто-то поглощал, либо они банкротились». Мельниченко же говорит, что это была «взаимовыгодная ситуация»: «Мы получили дополнительные ресурсы, Щукин — доступ к налаженной системе продаж и взаиморасчетов».
Так или иначе, Щукин стал равноправным партнером основателей «Сибуглемета» и получил деньги на переоснащение шахты, погашение долгов и строительство обогатительной фабрики. А в обмен обязался продавать весь свой уголь через общую трейдинговую структуру. В холдинге Щукин отвечал за производство на Полосухинской и Антоновской шахтах, Скуров — за основной актив «Сибуглемета» — разрез Междуреченский, Мельниченко — за логистику и экспорт, Бухтояров — за финансы. Смольянинов в 2002 году вышел из бизнеса.
В партнерстве с «Сибуглеметом» дела Щукина пошли в гору. В 2005 году он впервые попал в «Золотую сотню» Forbes с состоянием $450 млн. В 2007-м добыча на Полосухинской составляла 3,2 млн т (28% добычи всего «Сибуглемета»), выручка — $96 млн, EBITDA — $26 млн. К этому времени семья Щукина консолидировала более 70% акций Полосухинской. Бывший шахтер также инвестировал «десятки миллионов долларов» в создание агрохолдинга на 20 000 га, региональную сеть «Центрпродсервис» из 36 магазинов, автозаправки, аптеки и даже собственный банк. Кроме того, вместе с сооснователем «Сибуглемета» Валентином Бухтояровым и еще двумя партнерами Щукин, по оценкам, за $200 млн приобрел «Талдинскую горнодобывающую компанию» — две шахты с общей добычей 3 млн т. Эта покупка заложила бомбу под «Сибуглемет», а отзвуки ее взрыва до сих пор слышны в судах по всему миру.
Трудный возраст
«Какова глубина кризиса и когда он закончится?» — вопрошал Владимир Путин, восседая во вращающемся офисном кресле в столовой на Полосухинской. Вокруг него в два ряда расселись горняки. Среди тех, кто пришел на встречу с премьером в марте 2009 года, был и Щукин. Вопрос Путина про кризис повис без ответа, и премьер пообещал, что «2009 год будет трудным».
Путин неслучайно отправился именно к угольщикам. В результате мирового финансового кризиса цены на российский уголь в начале 2009-го рухнули с $225 до $50 за тонну. Выручка «Сибуглемета» за 2009 год обрушилась на 10 млрд рублей, добыча на Полосухинской упала на 240 000 т. Незадолго до этого Бухтояров продал Щукину долю в совместном угольном бизнесе. А затем предложил партнерам и свой пакет в «Сибуглемете», рассказывает его знакомый и подтверждает Мельниченко. Сделка не состоялась, но обозначила разногласия партнеров.
Отношения обострились с тех пор, как Щукин с Бухтояровым начали развивать собственный угольный бизнес. Скурова и Мельниченко просто «поставили перед фактом», несмотря на очевидный конфликт интересов, рассказывает их знакомый. «У нас со Скуровым восторга это не вызывало», — подтверждает Мельниченко.
Когда Бухтояров заявил о желании выйти из «Сибуглемета», «ситуация начала раскачиваться», рассказывает его знакомый. Собеседник Forbes так описывает события: Бухтояров включил в свой пакет якобы причитавшиеся ему акции Полосухинской, на что Щукин возразил «в свойственной ему манере»: «У тебя ничего нет». Это означало, что и другим партнерам по «Сибуглемету» ничего не светит. Они якобы претендовали на часть Полосухинской, так как в конце 1990-х спасли бизнес Щукина. Мельниченко говорит, что его Полосухинская не интересовала, но не опровергает, что другие партнеры могли иметь виды на шахту. Скуров отказался от комментариев для этой статьи, запрос Бухтоярову остался без ответа. Вскоре партнеры развязали полноценную корпоративную войну за активы в судах. Не обошлось и без уголовных дел. Мельниченко считает, что корень проблем — межличностный конфликт, вызванный амбициями. «Стало понятно, что дальше работать, мягко говоря, некомфортно», — говорит он. Нужно было либо выкупать друг у друга пакеты, либо продавать «Сибуглемет» целиком. В 2013 году холдинг продали структурам, близким к сенатору от Ингушетии Ахмету Паланкоеву, по оценкам, за $1 млрд.