Реформы в пользу трудолюбивых
Результаты грандиозных преобразований, которые стали известны под названием Столыпинской аграрной реформы, многие современники, к сожалению, не смогли оценить по достоинству.
Большинство представителей интеллигенции, политиков и деятелей культуры, ставших очевидцами реформы Петра Столыпина, видели в ней лишь крушение вековых «скреп». Только немногие отмечали положительный эффект. А после 1917 года оценка преобразований стала и вовсе однозначной. Результаты реформ были объявлены провальными. А все потому, что так считал главный идеолог большевизма Владимир Ленин. Спорить с его мнением никто не решался. Поэтому первые независимые от идеологических догм труды о революционных переменах в крестьянской жизни появились в России только в 1990-е годы.
Власть общины
Аркадьевича
Столыпина.
Илья Репин, 1910 год
Понять суть реформ, предложенных председателем Совета министров Российской империи, невозможно без понимания специфики сельской жизни в самой большой стране мира. Крестьяне составляли почти 80 процентов населения России. И при этом в деревне, особенно в европейской части страны, господствовала архаичная система общинного землевладения. То есть большинство крестьян жили в условиях столь милого сердцу утопистов коллективизма. Отдельный член общины был совершенно бесправен. Он не мог без разрешения односельчан ни продать свой надел, ни даже самостоятельно решить, какие культуры и по какой системе выращивать.
Кроме того, община могла в любой момент устроить передел земли. Например, отобрать значительную часть надела у тех, кто был малодетным и передать тем, чьи семьи значительно выросли. Все это в глазах ревнителей народной мудрости выглядело как проявление исключительной справедливости. И даже то, что без земли могли остаться вдовы и калеки (все равно ведь обработать не смогут), не тревожило тех, кто видел в общине прообраз социалистического мироустройства. В результате любой крестьянин становился заложником односельчан. Без их разрешения он ничего не мог сделать. Уравниловка и патриархальные традиции убивали любую инициативу.