Алкогений: Михайло Ломоносов
«Дрался в винном погребке, с самого начала слишком много пьянствовал»
Вино в печали утешает и сердце радостью живит… Преложение псалма, 1743 год
Белых пятен в биографии основателя Московского госуниверситета столько, что заполнить их не смогло бы даже самое живое воображение (хотя попытки предпринимаются, взять хотя бы расхожий миф о том, что Михайло Васильевич — незаконнорожденный сын Петра I). Биографы сходятся в одном: выдающийся ученый Ломоносов был не дурак заложить за воротник.
Даже когда он уже стал членом Российской и Шведской академий наук, в нем были живы повадки крепостного архангельского мужика. По словам Пушкина, «он везде был тот же: дома, где все трепетали, во дворце, где он дирал за уши пажей, в Академии, где не смели при нем пикнуть». При этом вспышки гнева у него странным образом выпадали на периоды абстиненции, а после вина Михайло становился добр.
Во всей красе он себя показал в 1736 году, когда его в возрасте 25 лет отправили за границу для перенимания опыта и «смотрения славнейших химических лабораторий». Христофор Вольф, глава встречавшей стороны, писал потом в Петербург: «Он через меру предавался разгульной жизни. Пока он сам был еще здесь налицо, всякий боялся сказать про него что-нибудь, потому что он угрозами своими держал всех в страхе». Заграничный наставник Михайло, Иоганн Генкель, тоже жаловался в столицу: «Он колотил людей, участвовал в драках в винном погребке, братался со здешними молокососами, с самого начала слишком пьянствовал, поддерживал подозрительную переписку с какой-то марбургской девушкой — одним словом, вел себя непристойно». Из переписки, кстати, потом получился не совсем законный ребенок и не вполне запланированный брак.